Весенняя сказка

Посвящается Екатерине Ильиничне Мамонтовой Чудный, светлый мир… Ни вьюг в нем, ни туманов, Вечная весна в нем радостно царит… Розы… мрамор статуй… серебро фонтанов, Замок — весь прозрачный, из хрустальных плит… У подножья скал — сверкающее море… Тихо льнет к утесам сонная волна И, отхлынув, тонет в голубом просторе, И до дна прозрачна в море глубина… А за светлым з_а_мком и его садами, От земли, нахмурясь, в небосклон ушли Великаны г_о_ры снежными цепями И по темным кручам лесом заросли. И лесная чаща да лазурь морская, Как в объятьях, держат дивную страну, Тишиной своею чутко охраняя И в ее пределах — ту же тишину. Чудный светлый мир, — но злобой чародея Он в глубокий сон от века погружен, И над ним, как саван, высится, синея, Раскаленный зноем, мертвый небосклон. Не мелькнет в нем чайка снежной белизною, Золотому солнцу подставляя грудь; Не промчатся тучки дымчатой грядою К отдаленным скалам ласково прильнуть. Всё оцепенело, всё мертво и глухо, Как в могиле глухо, как в могиле спит: Ни одно дыханье не встревожит слуха, Ни один из чащи рог не прозвучит. В воздухе, сверкая, замер столб фонтана, Замер мотылек над чашечкой цветка, Пестрый попугай — в густых ветвях каштана, В чаще леса — лань, пуглива и дика. Точно этот з_а_мок, рощи и долины, Пурпур этих роз и белизна колонн — Только полотно сверкающей картины, Воплощенный в красках, вдохновенный сон. Точно тот, кто создал этот рай прекрасный, Жизнь и разрушенье в нем остановил, Чтоб навек свой блеск, и девственный и ясный Он, как в день созданья, свято б сохранил… Посмотри: как змейка, лестница витая Поднялась в чертог, и тихо у окна Спит в чертоге том царевна молодая, Словно ночь прекрасна, словно день ясна. До земли упали косы золотые, На щеках — румянец, и порой, чуть-чуть Вздрогнув, шевельнутся губки молодые, Да тревожный вздох подымет слабо грудь. Темный бархат платья резко оттеняет Белизну плеча и нежный цвет ланит, Знойный день в уста красавицу лобзает, Яркий луч отливом на кудрях горит… Сон ее тревожат тягостные грезы — Посмотри: печаль и страх в ее чертах, Посмотри: как жемчуг, тихо льются слезы, Словно сжечь хотят румянец на щеках! Снится ей, что там, за этими хребтами, Истомлен путем и долгою борьбой, Молодой красавец с темными кудрями Силится пробиться через лес густой… Плащ его в лохмотьях и окрашен кровью, А в лесу — что шаг, то смерть ему грозит, Но на трудный подвиг призван он любовью, — И его нога по кручам не скользит… О, как он устал!.. Какой прошел далекий. Бесконечно тяжкий и суровый путь!.. Хватит ли отваги для борьбы жестокой. Выдержит ли битву молодая грудь? Но — победа!.. В мраке тягостных сомнений Светлый луч блеснул, окончен долгий спор, — И уже гремит по мрамору ступеней, Всё слышней, всё ближе, звук шагов и шпор Словно вихрь коснулся сонного чертога, Словно дождь весной по листьям пробежал — И, светлей и краше молодого бога, Гость давно желанный перед ней предстал. И предстал, и обнял, и прильнул устами — Жаркими устами к трепетным устам, И ответа молит страстными речами, И тяжелый меч сложил к ее ногам. «Милая! — он шепчет, — я рассеял чары, Я развеял власть их, этих темных сил; Грозно и сурово сыпал я удары, Оттого, что много верил и любил! О, не дли ж напрасно муки ожиданья! Милая! проснися, смолкнула гроза!» — Долгое, любовью полное лобзанье — И она открыла ясные глаза!.. _____ Старое преданье… Чудное преданье… В нем надежда мира… Мир устал и ждет, Скоро ль день во мгле зажжет свое сиянье, Скоро ли любовь к страдающим сойдет? И она сойдет, и робко разбегутся Тучи с небосклона -и в ее лучах Цепи сна, как нити, ржавея, порвутся, И затихнут слезы и замолкнет страх! Светел будет праздник — праздник возрожденья, Радостно вздохнут усталые рабы, И заменит гимн любви и примиренья Звуки слез и горя, мести и борьбы!