Бурлак

Эх, приятель, и ты, видно, горе видал, Коли плачешь от песни веселой! Нет, послушай-ка ты, что вот я испытал, Так узнаешь о жизни тяжелой! Девятнадцати лет, после смерти отца, Я остался один сиротою; Дочь соседа любила меня, молодца, Я женился и зажил с женою! Словно счастье на двор мне она принесла, — Дай бог царство небесное бедной! — Уж такая-то, братец, хозяйка была, Дорожила полушкою медной! В зимний вечер, бывало, лучину зажжет И прядет себе, глаз не смыкает; Петухи пропоют — ну, тогда отдохнет И приляжет; а чуть рассветает — Уж она на ногах, поглядишь — побежит И овцам, и коровам даст корму, Печь истопит и снова за прялкой сидит Или что прибирает по дому. Летом рожь станет жать иль снопы подавать С земи на воз, — и горя ей мало. Я, бывало, скажу: «Не пора ль отдыхать?» — «Ничего, говорит, не устала». Иногда ей случится обновку купить Для утехи, так скажет: «Напрасно: Мы без этого будем друг друга любить, Что ты тратишься, сокол мой ясный!» Как в раю с нею жил!.. Да не нам, верно, знать, Где и как нас кручина застанет1 Улеглася жена в землю навеки спать… Вспомнишь — жизнь немила тебе станет! Вся надежа была — словно вылитый в мать, Темно-русый красавец сынишка. По складам уж псалтырь было начал читать… Думал: «Выйдет мой в люди мальчишка!» Да не то ему бог на роду написал: Заболел от чего-то весною, — Я и бабок к нему, знахарей призывал, И поил наговорной водою, Обещался рублевую свечку купить, Пред иконою в церкви поставить, — Не услышал господь… И пришлось положить Сына в гроб, на кладбище отправить… Было горько мне, друг, в эти черные дни! Опустились совсем мои руки! Стали хлеб убирать, — в поле песни, огни, А я сохну от горя и скуки! Снега первого ждал: я продам, мол, вот рожь, Справлю сани, извозничать буду, — Вдруг, беда ва бедой, — на скотину падеж… Чай, по гроб этот год не забуду! Кой-как зиму провел; вижу — честь мне не та: То на сходке иной посмеется: «Дескать, всякая вот что ни есть мелкота Тоже в дело мирское суется!» То бранят за глаза: «Не с его-де умом Жить в нужде: видишь, как он ленится; Нет, по-нашему так: коли быть молодцом, Не тужи, хоть и горе случится!» Образумил меня людской смех, разговор: Видно, бог свою помочь мне подал! Запросилась душа на широкий простор… Взял я паспорт; подушное отдал… И пошел в бурлаки. Разгуляли тоску Волги-матушки синие волны!.. Коли отдых придет — на крутом бережку Разведешь огонек в вечер темный, Из товарищей песню один заведет, Те подхватят, — и вмиг встрепенешься, С головы и до ног жар и холод пойдет, Слезы сдержишь — и сам тут зальешься! Непогода ль случится и вдруг посетит Мою душу забытое горе — Есть разгул молодцу: Волга с шумом бежит И про волю поет на просторе; Ретивое забьется, и вспыхнешь огнем! Осень, холод — не надобна шуба! Сядешь в лодку — гуляй! Размахнешься веслом, Силой с бурей помериться любо! И летишь по волнам, только брызги кругом… Крикнешь: «Ну, теперь божия воля! Коли жить — будем жить, умереть — так умрем!» И в душе словно не было горя!