Слепой гусляр

Давно уж не вижу я солнца и неба, Не знаю, как мир и живет и цветет, Как птица, не сею зернистого хлеба, Пою и ночуюг где бог приведет. Но слух мой в замену отрадного зренья Неведомой силою чудно развит, — Когда и былинка стоит без движенья, Со мною незримая жизнь говорит: Листок ли на землю сырую ложится. Змея ли ползет где-нибудь в стороне, Камыш ли сквозь сон вдалеке шевелится, — Я всё различаю в ночной тишине; И голос веселья, и стон тайной муки В тревоге дневной я умею ловить; И в душу однажды запавшие звуки В согласные песни спешу перелить. Когда же порой, окруженный гостями, Под крышей чужою найду я приют, И гусли вздрогнут у меня под рукам, И звуки волнами от струн потекут, — Откуда-то вдруг во мне сила возьмется, Забегают пальцы, и кровь закипит, Развернется дума, — и песня польется… И свет мои очи тогда озарит! Мне кажется, вижу я степи раздолье, Блеск солнца и краски душистых цветов, И светлые воды, и луга приволье, И темные сени родимых лесов, — Пою — и на мне подымается волос, И впалые щеки румянцем горят, И звучным становится слабый мой голос. И гости, заслушавшись, молча сидят. Умолкну — гусляра толпа окружает. Но я уж не слышу тут грома речей: Душа, словно ветер, по свету гуляет, И слезы ручьями бегут из очей!