Предопределение

Ребенок был когда-то,- помню я, Мечтательный и хиленький ребенок, Сиротка, сросшийся с самых пеленок С печальною изнанкой бытия. Других детей лишь изредка встречая, Он рос один,- то кроток и угрюм, То резв и смел: печать тревожных дум Была на нем, заране предвещая Тяжелую судьбу… Немудрено! — Ласк матери ему ведь не дано! Бывало, под вечер, в тенистый сад Бежит дитя простором освежиться, Промеж цветов улечься, притаиться И жадной грудью пить их аромат. Так страстно божий мир оно любило, Так сердце билось в нем! Так взор его Ловил, искал… не зная сам чего, Так много в нем уж было жизни, силы И пылкости!.. О бедное дитя! Оно вполне уж жило, не шутя! О бедное дитя!.. Не только жить,- Оно уже страдать могло, и слезы Горячие на лилии и розы Тайком роняло часто, объяснить Само себе не могши их причины… Особенно тоска брала его Под сумерки, когда вокруг него, Торжественно сливаясь в гул единый, Колоколов несчетных звон гудел И день, кончаясь тихо, вечерел. И чудный гул, и многовещий звон Ребенка слух и душу поражали, Как будто к жизни дальней призывали, К борьбе его: вперед стремился он! Грядущее с насмешкой и угрозой Страшилищем вставало перед ним И зеркалом загадочным своим Сулило скорбь, страданье, горе, слезы… И понимал гость жизни молодой, И трепетал пред мрачною судьбой. Наитие таинственной тоски И страха и какого-то волненья Сходило, как немое откровенье, К нему на душу… Были глубоки И тяжки в нем развития порывы. Дитя, дитя!.. Не думай, не желай, О тайном, неизвестном не гадай! Но где?.. Томясь мечтой своей тоскливой, Оно уже как женщина грустит, И молится, и плачет, и дрожит! А время шло, ребенок вырастал, И девушкой пригоженькой явился, И в женщину потом уж превратился, И жизнь, прямую жизнь земли узнал. Но знанье то досталося недаром Страдалице! Без сил, утомлена, Из трудной школы вырвалась она, Из битвы, где так долго, с мощным жаром Она боролась… Что же спасено? — Лишь сожаленье грустное одно! Предчувствие сказало правду ей,- Тоска и грусть свое сдержали слово: Ее стопам был труден путь терновый, Душе ее труднее меж людей! Все, чем она безумно дорожила, На полпути отстало от нее,- Терзали или предали ее Почти все те, кого она любила. Обман и ложь нашла она во всем,- Опоры и любви ни в ком, ни в чем! С привязчивой душою рождена, Привычки цепь она легко носила,- Судьба ее из края в край водила, И по мытарствам маялась она. Где б ни пришлось, хоть на день, поселиться, Мечта ее сопутствовала ей,- И все места казались ей милей, Приютней… Но нигде ей водвориться Но довелось: какой-то злобный рок Не жить,- пытаться жить ее обрек! И вот опять она, в вечерний час, Одна в саду тенистом и пространном, Пришла сказать прости местам желанным, Где сердцем ожила… И вещий глас Колоколов, к молитве призывая, Напомнил ей, где будет дан покой Больным сердцам,- где минет сон земной И снова жизнь начнется, жизнь другая… И как дитя опять она грустит, И молится, и плачет, и дрожит…