Трилогия

Небо синее, высокая трава горит цветами, лес звучит соловьями, которые из-за густой и пышной зелени дубов и платанов весело приветствуют весну… Как не любить Италии?.. Письмо из Рима, 14/26 мая 1837 г, X… X… I Была весна. Под бархатистым сводом Небес Италии природа расцвела И нежилась. Полуденным народам Не в диво блеск весны, но привела Судьба на светлый праздник мимоходом Младого путника: ему была Неведома таинственная сила Такой весны,- и все его манило, Все тешило, всем восхищался он, Восторженный и пылкий, с сердцем новым, С душой могучею. Он был рожден Далеко, там, на Севере суровом, Наукою, поэзией вскормлен, Любил изящное, пером и словом Владеть умел, дух гордый слился в нем С блестящим, образованным умом. И так он чудным краем любовался, Душистый ветра поцелуй вдыхал, Под лаврами в былое увлекался, О будущем, волнуемый, мечтал… И наступала ночь, и раздавался Вдруг голос соловья, и он внимал, Трепещущий и томный, песни страстной И находил, что жизнь и мир прекрасны! Влюблен еще он не был, хоть порой То личико, то ножка, то улыбка В нем зажигали кровь,- но час-другой — Он сознавал безгрешную ошибку, Смеялся ей, остывши… Над главой Мечтателя воздушно, бегло, шибко Носились сны, разбросанные им (И без конца), по мрежам путевым… В досужный миг тянулись вереницей Из роз и мотыльков в глазах его Забытые им жены и девицы… Но образа меж них ни одного Не вызывал он! В тайную божницу Высоких чувств — в храм сердца своего Не допускал он легких привидений; Он ждал!.. ждал новых, лучших впечатлений!.. Он не любил еще… но понимал, Что есть любовь, как много в ней святого; И потому он всей душой внимал Напеву соловья, его родного Томленья и призыва постигал Сокрытый смысл… у путника младого В груди запел тревожный, вещий глас: «Когда ж?.. и где?.. Придет ли счастья час?..» Младых надежд знакомое волненье, Истома страстной сердца пустоты Проснулись в нем. Предчувствия, виденья Мелькают, веют сквозь туман мечты… Он вслушивался в сладостное пенье, И в светлый миг душевной полноты Он восклицал: «Певец надежды милой, Как много песнь твоя мне посулила!..» II Была опять весна… И миновало Лет несколько с тех пор… В родном краю Он был тогда, и не один! Настала, Пришла ему пора сказать: «Люблю», Осуществить своей мечты бывалой Любимый сон, и жизнь и страсть свою Слить с жизнию другой и с страстью нежной, И счастия узнать весь пыл мятежный… Судьба, ему покорная, дала Ему в удел простор уединенья И тишину пустынного села, Вдали людей, их вечного волненья, Их злоязычия… Судьба была С природой заодно, чтоб наслажденья Он все имел,- и чары майских дней, И солнце днем, и ночью соловей… В полночный час, трепещущей рукою Беззвучно он с дверей снимал затвор, Шел, окружен предательскою мглою, То шаг смирял, то напрягал свой взор, И чуть дыша, к заветному покою Он приходил… Но тайный разговор Любовников стих робкий не опишет!.. Одни вдвоем! Пусть только бог их слышит!.. Кругом молчало все. Лишь соловьи Бессчетные в лесу перекликались, Сливали трели звонкие свои, Раскатами протяжно заливались. Все радости, все нежности любви Так сильно в этих звуках выражались! Им внемля, он шептал с улыбкой ей: «Певец любви и счастья соловей!..» III И вновь когда-нибудь весна настанет… И будет он по-прежнему один Или с другими… Светский круг заманит Его весельем, важный гражданин, Блюстителем он пользы общей станет; Иль будет просто мирный семьянин, Обычаю и опыту послушный, К мечтам тревожно-сладким равнодушный… Но где бы ни был он,- наедине, В семье, с людьми,- лишь только час полночный Дня майского пробьет и в тишине Подъемлет соловей свой гимн урочный,- Вдруг сердце в нем забьется и во сне Откликнется былому, и заочно С подругою минувших счастья дней Поделится он думою своей. Он вспомнит все: заветное свиданье, Далекий край, давнишнюю любовь, Двухлетних, тщетных слез ее признанье И тайну слез, пролитых ею вновь От радости, при нем… В чаду мечтанья Заблещет взор его, зажжется кровь… И скажет он: «Певец воспоминанья, Твой страстный гимн ее ли завещанье?..»