Дума 4. Видение Анны Ивановны

Презренного злодея меч Сверкнул над выей патриота; Сверкнул — глава упала с плеч И покатилась с эшафота. И страх и тайную тоску Льстецы в душе презренной кроя, Чтоб угодить временщику, Торжествовали смерть героя. Одна царица лишь была Омрачена печальной думой; Как будто камень, залегла Тоска в душе ее угрюмой! С тех пор от ней веселье прочь, И стала сна она чуждаться: Ее очам и день и ночь Какой-то призрак стал являться. Однажды пир шумел в дворце, Гремела музыка на хорах; У всех веселье на лице И упоение во взорах. В душе своей утомлена, Бледна, печальна и угрюма, Царица в тронную одна Ушла украдкою от шума. Увы! и радость не могла Ее порадовать улыбкой И мрачность бледного чела Развеселить, хотя ошибкой. «О, где найду душе покой?» — Она в раздумьи возопила И, опершись на трон рукой, Главу печально преклонила. И в шуме пиршеств и в глуши Меня раскаянье терзает; Оно из глубины души Волынского напоминает!..» — «Он здесь!» — внезапно зазвучал По сводам тронной страшный голос. В царице трепет пробежал И дыбом приподнялся волос!.. Она взглянула — перед ней Глава Волынского лежала И на нее из-под бровей С укором очи устремляла. Лик смертной бледностью покрыт, Уста раскрытые трепещут; Как огнь болотный в ночь горит, Так очи в ней неясно блещут. Кругом главы во тьме ночной Какой-то чудный свет сияет, И каплющая кровь порой Помост чертога обагряет. Рисует каждая черта Страдальца славного отчизны; Вдруг посинелые уста Залепетали укоризны: «Что медлишь ты?.. Давно я жду Тебя к творцу на суд священный, Там каждый восприемлет мзду, Равны там царь и раб презренный!» Окончив грозные слова, По-прежнему из мрака ночи Вперила мертвая глава В царицу трепетную очи… Гром музыки звучал еще, Весельем оживлялись лица; Все ждут царицу, но вотще, Не возвращается царица. Исчезла радость, шум затих; Лишь робкий шопот всюду бродит, И каждый, глядя на других, Из залы сумрачный выходит.