Дума VIII. Михаил Тверской

Ф. В. Булгарину Несчастный Михаил, сын Тверского князя Ярослава Ярославича, по смерти Андрея Александровича (1304 г.) должен был вступить на великокняжеский престол; но племянник его, Георгий Данилович, князь Московский, начал оспоривать у него сие право. Россия находилась тогда под владычеством моголов: оба князя отправились в Орду, и хан (Тохта) утвердил Михаила. Более десяти лет протекло мирно; но злоба не угасла в сердце Георгия, он не пропускал случая вредить Михаилу. Между тем Тохта умер (1312 г.); ему наследовал сын его, Узбек. Несогласия князей возобновились, и Георгия призвали в Орду (1315 г.). Целые три года он раболепствовал перед Узбеком, дарами и происками снискал себе милостивое расположение и, в довершение всего, женился на сестре его Кончаке (1318 г.). Хан наименовал Георгия старейшим из князей русских и дал ему войско. Михаил выступил к нему навстречу, сразился и одержал победу: татарский полководец Кавгадый и супруга Георгия впали в плен; последняя умерла скоропостижно в Твери. Раздраженный Узбек призвал Михаила в Орду, жестоко истязал его и, наконец, велел лишить жизни. Церковь причла сего князя-страдальца к лику св. мучеников. За Узбеком вслед влекомый Кавгадыем, Михаил В край чужой и незнакомый С сыном юношей вступил. Мчался Терек быстрым бегом Меж нависших берегов; Зрелись гор хребты под снегом Из-за сизых облаков. Стан Узбеков за рекою, На степи, в глуши пестрел; Всюду воины толпою; Всюду гул глухой шумел. Ветхим рубищем покрытый, С мрачной грустию в груди, Князь-страдалец знаменитый Сел в цепях на площади. Несчастливца обступили Любопытные толпой: «Это князь был! — говорили И качали головой. — Он обширными странами, Как Узбек наш, обладал; Он с отважными полками Кавгадыя поражал!..» В речи вслушавшись чужие, Загрустил сильнее князь; Вспомнил славу — и впервые Слезы брызнули и» глаз. «До какого униженья, — Он мечтал, потупя взор, — Довели нас заблужденья И погибельный раздор! Те, которых трепетали Хитрый грек и храбрый лях, Ныне вдруг рабами стали И пред ханом пали в прах! Я любил страну родную И пылал разрушить в ней Наших бед вину прямую: Распри злобные князей. О Георгий! ты виною, Ты один тому виной, Если кровь сограждан мною Пролита в стране родной! Ты на дядю поднял длани; Ты в душе был столь жесток, Что на Русь всю лютость брани И татар толпы навлек! Смерть свою давно предвижу; Для побега други есть, — Но побегом не унижу Незапятнанную честь! Так, прав чести не нарушу; Пусть мой враг, гонитель мой, Насыщает в злобе душу Лютым мщеньем надо мной! Пусть вымаливает казни! Тверд и прав в душе своей, Смерть я встречу без боязни, Как в боях слетался с ней. Не хочу своим спасеньем На родимый край привлечь Кавгадыя с лютым мщеньем И Узбека грозный меч!» Подкрепленный сею думой, Приподнялся Михаил И, спокойный, но угрюмой, Тихо в свой шатер вступил. Кавгадыем обольщенный, Между тем младый Узбек, В сердце трепетный, смятенный, Смерть невинному изрек… Уж Георгий с палачами И коварный друг царя Шли поспешными шагами К жертве, злобою горя… Пред иконою святою Михаил псалом читал; Вдруг с той вестью роковою Отрок княжеский вбежал… Вслед за ним убийцы с криком Ворвались в густых толпах: Блещет гнев во взоре диком, Злоба алчная в чертах… Ворвалися — и напали… Как гроза в глухой ночи, Над упавшим засверкали Ятаганы и мечи… Кровь из язв лилась струею… И пробил его конец: Сердце хладною рукою Вырвал дикий Романец. Князь скончался жертвой мщенья! С той поры он всюду чтим: Михаила за мученья Церковь празднует святым.