В двадцатом веке дневники

В двадцатом веке дневники не пишутся, и ни строки потомкам не оставят: Наш век ни спор, ни разговор, ни заговор, ни оговор записывать не станет. Он столько видел, этот век, – смятенных вер, снесённых вех, невставших ванек-встанек, что неохота вспоминать. Он вечером в свою тетрадь записывать не станет. Но стих – прибежище души. Без страха в рифму всё пиши. За образом – как за стеною. За стихотворною строкой, как за разлившейся рекой, как за бронёй цельностальною. Лишь по прошествии веков из скомканных черновиков, из спутанных метафор всё извлекут, что ни таят: и жизнь и смерть, и мёд и яд, а также соль и сахар.