В угрюмой, далекой пещере

В угрюмой, далекой пещере, В заклятой молчаньем стране Лежит уже много столетий Поэт в зачарованном сне. Не тлеет прекрасное тело, Не ржавеют арфа и меч, И ткани расшитой одежды С холодных не падают плеч. С тех пор, как прикрыли поэта Тенета волшебного сна, Подпала зароку молчанья Отвергшая песни страна. И доступа нет к той пещере. Туда и высокий орел, Хоть зорки крылатые очи, А все же пути не нашел. Одной только деве доступно Из всех, кто рожден на земле, В святую проникнуть пещеру, Витать в очарованной мгле, Склоняться к холодному телу, Целуя немые уста, Но дева та — муза поэта, Зажженная в небе мечта. Она и меня посещала Порою в ночной тишине, И быль о заклятом поэте Шептала доверчиво мне. Не раз прерывался слезами Ее простодушный рассказ, И вещее слово расслышать Мешали мне слезы не раз. Покинуть меня торопилась, — Опять бы с поэтом побыть, Глядеть на спокойные руки, Дыханием арфу будить. Прощаясь со мною, тревожно Она вопрошала меня: — Ты знаешь ли, скоро ли вспыхнет Заря незакатного дня? — Ах, если бы с росною розой Могла я сегодня принесть Печалью плененному другу Зарей осиянную весть! — Он знает: сменяются годы, Столетия пыльно бегут, А люди блуждают во мраке, И дня беззакатного ждут. — Дождутся ль? Светло торжествуя, Проснется ли милый поэт? Иль к вечно-цветущему раю Пути вожделенного нет?