Настала очередь моя

Когда Россию захватили И на растленье обрекли, Не все России изменили, Не все в предатели пошли. И забивались тюрьмы теми, В ком были живы долг и честь. Их поглощали мрак и темень, Им ни числа, ни меры несть. Стреляли гордых, добрых, честных, Чтоб, захватив, упрочить власть. В глухих подвалах повсеместно Кровища русская лилась. Всё для захватчиков годилось — Враньё газет, обман, подлог. Когда бы раньше я родился, И я б тогда погибнуть мог. Когда, вселяя тень надежды, Наперевес неся штыки, В почти сияющих одеждах Шли Белой Гвардии полки, А пулемёты их косили, И кровь хлестала, как вода, Я мог погибнуть за Россию, Но не было меня тогда. Когда (ах, просто как и мудро), И день и ночь, и ночь и день Крестьян везли в тайгу и тундру Из всех российских деревень, От всех черёмух, лип и клёнов, От речек, льющихся светло, Чтобы пятнадцать миллионов Крестьян российских полегло, Когда, чтоб кость народу кинуть, Назвали это «перегиб» Я — русский мальчик — мог погибнуть, И лишь случайно не погиб. Я тот, кто, как ни странно, вышел Почти сухим из кутерьмы, Кто уцелел, остался, выжил Без лагерей и без тюрьмы. Что ж, вспоминать ли нам под вечер, В передзакатный этот час, Как, души русские калеча, Подонков делали из нас? Иль противостоя железу, И мраку противостоя, Осознавать светло и трезво: Приходит очередь моя. Как волку, вырваться из круга, Ни чувств, ни мыслей не тая. Прости меня, моя подруга, Настала очередь моя. Я поднимаюсь, как на бруствер, Но фоне трусов и хамья. Не надо слёз, не надо грусти — Сегодня очередь моя!