Клариса (первая редакция)

С высокая горы источник низливался И чистым хрусталем в долине извивался. По белым он пескам и камышкам бежал. Брега потоков сих кустарник украшал. Милиза некогда с Кларисой тут гуляла И, седши на траву, ей тайну объявляла: «Кустарник сей мне мил, — она вещала ей. — Он стал свидетелем всей радости моей. В нем часто Палемон скотину напояет И мниму в нем красу Милизину вспевает. Здесь часто сетует он, в сердце жар храня, И жалобы свои приносит на меня. Здесь именем моим всё место полно стало, И эхо здесь его стократно повторяло, О, если б ведала ты, как я весела: Я вижу, что его я сердцу впрямь мила, Селинте Палемон меня предпочитает, Знак склонности ея к себе уничтожает. Мне кажется, душа его ко мне верна. И ежели то так — так, знать, я недурна. Намнясь купаясь я в день тихия погоды, Нарочно пристально смотрела в ясны воды; Хотя казался мне мой образ и пригож, Но знать, что он в водах еще не так хорош». Клариса ничего на то не отвечала, Несмысленна была, любви еще не знала. Милиза говорит: «Под этою горой Незапно в первый раз он свиделся со мной. Он, сшед с верхов ея с своим блеящим стадом, Удержан был в долу понравившимся взглядом, Где внятно слушала свирелку я его, Не слыша никогда про пастуха сего, Когда я, сидючи в приятной сей долине, Взирала на места, лежащи в сей пустыне, И, величая жизнь пастушью во уме, Дивилась красотам в прелестной сей стране. Любовны мысли в ум еще мне не впадали, Пригожства сих жилищ мой разум услаждали, И веселил меня пасомый мною скот. Не знала прежде я иных себе забот. Однако Палемон взложил на сердце камень, Почувствовала я влиянный в жилах пламень, Который день от дня умножился в крови И учинил меня невольницей любви; Но склонности своей поднесь не открываю И только ныне тем себя увеселяю, Что знаю то, что я мила ему равно. Уже бы с ним в любви открылась я давно, Да только приступить к открытию стыжуся, А паче от него измены я боюся. Я тщуся, чтоб пастух любил меня такой, Который б не на час — на целый век был мой. Кто ж подлинно меня, Клариса, в том уверит, Что будет он мой ввек? Теперь не лицемерит, Всем сердцем покорен став зраку моему, Но, может быть, склонясь, прискучуся ему. Довольно видела примеров я подобных: Как волки, изловя когда овец беззлобных, Терзают их, когда из паства унесут, — Так часто пастухи сердца пастушек рвут». — «Богине паств, тебе, Милиза, я клянуся, Что я по смерть свою к тебе не пременюся», — Пастух, перед нее представши, говорил. Колико он тогда пастушку удивил! Ей мнилося, что куст в него преобратился, Иль он из облака перед нее свалился. А он, сокрывшися меж частых тут кустов, Был всех свидетелем ея любовных слов. Она со трепетом и в мысли возмущенной Вскочила с муравы долины наводненной И к жительницам рощ, к прелестницам сатир, Когда препархивал вокруг ея зефир И быстрая вода в источнике журчала, Прискорбным голосом, вздыхаючи, вещала: «Богини здешних паств, о нимфы рощей сих, Ступайте за леса, бежа жилищ своих! Зефир, когда ты здесь вокруг меня летаешь, Мне кажется, что ты меня пересмехаешь. Лети отселе прочь, оставь места сии, Спокой журчащие в источнике струи, Чтоб я осмелилась то молвить, что мне должно: Открывшися, уже таиться невозможно!» Скончалась на брегах сих горесть пастуха, Любезная его престала быть лиха. Стократно тут они друг другу присягают И поцелуями те клятвы утверждают. Клариса, видя то, стыдиться начала, И, зря, что тут она ненадобна была, Их тающим сердцам не делает помехи, Отходит; но, чтоб зреть любовничьи утехи, Скрывается в кустах сплетенных и густых, Внимает милый взгляд и разговоры их. Какое множество прелестных видит взоров! Какую слышит тьму приятных разговоров! Спор, шутка, смех, игра — всё тут их веселит, Всё тут, что мило им, и свет от них забыт. Несмысленна, их зря, Клариса изумелась, Ожглась, их видючи, и кровь ея затлелась. Отходит скот пасти, но тех часов уж нет, Как кровь была хладна: любовь с ума нейдет. Луга покрыла ночь, пастушке уж не спится, Затворит лишь глаза — ей то же всё и снится, Лишается совсем робяческих забав, И пременяется пастушкин прежний нрав. Подружкина любовь Кларису заражает, Клариса дней чрез пять Милизе подражает.