Пени Адаму и Еве

Женѣ крестьянинъ говорилъ, Иль паче праотцевъ предъ нею онъ журилъ: Когда бъ Адамъ и Ева! Не скушали плода съ заказаннава древа; Я жилъ бы какъ хотѣлъ, И надъ сохою бы трудяся не потѣлъ: Бранитъ Адама, И кавалеръ и дама. Услыша господинъ Адаму брань, И что поетъ мужикъ женѣ несвойску дрянь, Крестьянина зоветъ боярскихъ щей отвѣдать: И мужа и жену къ себѣ зоветъ обѣдать. Готовъ покрытый столъ, Поставленъ на столѣ младой нѣжнѣйшій волъ: А попросту тѣленокъ, Который только чудь лишъ вышелъ изъ пѣленокъ, Индѣйка, утка, гусь, бараній съ кашей бокъ, Свинья капчона, И съ курицей пирогъ: Яичница, дрочена, Курдюкъ ордынскія овцы, Щи, потрохъ и рупцы. Наѣлся мой мужикъ: да ето и не чудо; Вотъ ето только худо: Одно закрыто блюдо: И раскрывать сво Не вѣлено, ни для ради чево. На единѣ какъ вѣрну другу, Супруга говоритъ супругу: Посмотримъ муженекъ, какое ѣство тутъ. Ахъ, жонушка, не льзя; за ето такъ толкнутъ, Что мы не скоро встанемъ: И развѣ отъ дубины вспрянемъ. Однако, муженекъ и душенька моя! Иль баринъ нашъ ворожея. Когда ему о томъ ни кто изъ насъ не скажетъ; Такъ чемъ онъ то докажетъ? И впрямъ такъ жонушка: а крышка не крѣпка; Печати нѣтъ на ней и нѣтъ на ней замка. Раскрылась крышка: А тамъ сидѣла мышка, И выскочила вонъ; Прешедъ мужикъ законъ. Стола боярскава мышонокъ не забудетъ; Однако ужъ назадъ не будетъ.