Евпатий

«Ты знаешь ли, витязь, ужасную весть? — В рязанские стены вломились татары! Там сильные долго сшибались удары, Там долго сражалась с насилием честь, Но все победили Батыевы рати: Наш град — пепелище, и князь наш убит!» Евпатию бледный гонец говорит, И, страшно бледнея, внимает Евпатий. «О витязь! я видел сей день роковой: Багровое пламя весь град обхватило: Как башня, спрямилось, как буря, завыло; На стогнах смертельный свирепствовал бой, И крики последних молитв и проклятий В дыму заглушали звенящий булат — Все пало… и небо стерпело сей ад!» Ужасно бледнея, внимает Евпатий. Где-где по широкой долине огонь Сверкает во мраке ночного тумана: То грозная рать победителя хана Покоится; тихи воитель и конь; Лишь изредка, черной тревожимый грезой, Татарин впросонках с собой говорит, Иль вздрогнув, безмолвный, поднимет свой щит, Иль схватит свое боевое железо. Вдруг… что там за топот в ночной тишине? «На битву, на битву!» взывают татары. Откуда ж свершитель отчаянной кары? Не все ли погибло в крови и в огне? Отчизна, отчизна! под латами чести Есть сильное чувство, живое, одно… Полмертвого руку подъемлет оно С последним ударом решительной мести. Не синее море кипит и шумит, Почуя незапный набег урагана: Шумят и волнуются ратники хана; Оружие блещет, труба дребезжит, Толпы за толпами, как тучи густые, Дружину отважных стесняют кругом; Сто копий сражаются с русским копьем… И пало геройство под силой Батыя. Редеет ночного тумана покров, Утихла долина убийства и славы. Кто сей на долине убийства и славы Лежит, окруженный телами врагов? Уста уж не кличут бестрепетных братий, Уж кровь запеклася в отверстиях лат, А длань еще держит кровавый булат: Сей падший воитель свободы — Евпатий!