Графу Д. И. Хвостову (Итак

(При получении от его сиятельства трех первых томов полного собрания его творений) Итак — мне новая награда От музы доблестной твоей, Младых поэтов Петрограда Серебровласый корифей! Ее с поклоном принимаю, Умею чувствовать ее; Но заслужил ли я — не знаю — Неоставление твое? Какими подвигами славы На свете выказался я? Уж не стихами ль про забавы, Про удаль братского житья, Про негу дружбы вольнодумной, Про незабвенные края, Где пролетела шумно, шумно, Лихая молодость моя? — Нет. Но зато, главою трезвой, На последях моей весны, От жизни праздничной и резвой Поникший в лоно тишины, Теперь, как сердца не тревожит Мне красота великих дней, Достоин буду — бог поможет — Я благосклонности твоей. Ведь я недаром же оставил Потехи лени и гульбу, На свой обычай переправил Свою грядущую судьбу, И посвятил уединенью Мой возраст силы и трудов! От первых смысленных годов Знаком и верен вдохновенью: Лишь всемогуществу его Обязан вольностью и счастьем, И чистым, светлым сладострастьем Ума и сердца моего; Его забуду ли я ныне? Я ль, живо сознанный собой, В моей любви, в моей святыне Вскаюсь зрелою душой? Но признаюсь, я робким взором Смотрю на будущность мою, Хотя не вместе с буйным хором Бескнижной сволочи пою. Кого талант мой разобидел? Кого мой стих оклеветал? Какой невежда иль нахал Меня торгующимся видел На рынке браней и похвал? Почто же страхом ожиданий Грудь возмущается моя? Уберегусь ли мирно я От криводушных порицаний, От пошлых козней и обид? Мне ль предузнать, каким возгласом Мои труды перед Парнасом Его кричалыцик возвестит? Он чуден: карлу великаном, Гетеру музой, хмель дурманом Во всеуслышанье зовет, Немилосердо-самовластный! И кто противу, кто несчастный? Ну, право, дрожь меня берет! Ты, Феба ревностный поклонник, Его классический законник! К тебе с надеждою моей, С моей неопытною лирой, К тебе, ужасному сатирой Главам парнасских бобылей, Прибегну я: грозою правой Ты знаменито их пугнешь… И пощадит меня их ложь, Твоей заступленного славой!