П. В. Киреевскому (Где б ни был ты, мой Петр, ты должен знать, где я)

Где б ни был ты, мой Петр, ты должен знать, где я Живу и движусь? Как поэзия моя, Моя любезная, скучает иль играет, Бездействует иль нет, молчит иль распевает? Ты должен знать: каков теперешний мой день? Попрежнему ль его одолевает лень, И вял он и сердит, влачащийся уныло? Иль радостен и свеж, блистает бодрой силой, Подобно жениху, идущему на брак? Отпел я молодость и бросил кое-как Потехи жизни той шумливой, беззаботной, Удалой, ветреной, хмельной и быстролетной. Бог с ними! Лучшего теперь добился я: Уединенного и мирного житья! Передо мной моя наследная картина: Вот горы, подле них широкая долина И речка, сад, пруды, поля, дорога, лес, И бледная лазурь отеческих небес! Здесь благодатное убежище поэта От пошлости градской и треволнений света! Моя поэзия — хвала и слава ей! Когда-то гордая свободою своей, Когда-то резвая, гулявшая небрежно, И загулявшаясь едва не безнадежно, Теперь уже не та, теперь она тиха: Не буйная мечта, не резкий звон стиха И не заносчивость и удаль выраженья Ей нравятся, о нет! пиры и песнопенья, Какие некогда любила всей душой, Теперь несносны ей, степенно-молодой, И жизнь спокойную гульбе предпочитая, Смиренно-мудрая и дельно-занятая, Она готовится явить в ученый свет Не сотни две стихов во славу юных лет, Произведение таланта миговое, Элегию, сонет,- а что-нибудь большое! И то сказать: ужель судьбой присуждено Ей весь свой век хвалить и прославлять вино И шалости любви нескромной? Два предмета, Не спорю, милые;- да что в них? Солнце лета, Лучами ранними гоня ночную тень, Находит весело проснувшимся мой день; Живу, со мною мир великий чуждый скуки, Неистощимые сокровища науки, Запасы чистого привольного труда И мыслей творческих, нетяжких никогда! Как сладостно душе свободно-одинокой Героя своего обдумывать! Глубоко, Решительно в него влюбленная, она Цветет, гордится им, им дышет, им полна; Везде ему черты родные собирает; Как нежно, пламенно, как искренно желает, Да выйдет он, ее любимец, пред людей В достоинстве своем и в красоте своей, Таков, как должен быть, он весь душой и телом, И ростом, и лицом; тот самый словом, делом, Осанкой, поступью, и с тем копьем в руке, И в том же панцыре, и в том же шишаке! Короток мой обед; нехитрых, сельских брашен, Здоровой прелестью мой скромный стол украшен И не качается от пьяного вина; Не долог, не спесив мой отдых, тень одна, И тень стигийская, бывалой крепкой лени, Я просыпаюся для тех же упражнений, Иль предан легкому раздумью и мечтам, Гуляю наобум по долам и горам. Но где же ты, мой Петр, скажи? Ужели снова Оставил тишину родительского крова, И снова на чужих, далеких берегах Один, у мыслящей Германии в гостях, Сидишь, препогружен своей послушной думой Во глубь премудрости туманной и угрюмой? Иль спешишь в Карлсбад здоровье освежать Бездельем, воздухом, движеньем? Иль опять, Своенародности подвижник просвещенный, С ученым фонарем истории, смиренно Ты древлерусские обходишь города, Деятелен и мил и одинак всегда? O! дозовусь ли я тебя, мой несравненный, В мои края и в мой приют благословенный? Со мною ждут тебя свобода и покой, Две добродетели судьбы моей простой, Уединение, ленивки пуховые, Халат, рабочий стол и книги выписные. Ты здесь найдешь пруды, болота и леса, Ружье и умного охотничьего пса. Здесь благодатное убежище поэта От пошлости градской и треволнений света: Мы будем чувствовать и мыслить и мечтать, Былые, светлые надежды пробуждать И, обновленные еще живей и краше, Они воспламенят воображенье наше, И снова будет мир пленительный готов Для розысков твоих и для моих стихов.