В алом платке

Топит золото, топит на две зари Полуночное солнце, а за фабричной заставой И за топкими кладбищами праздник кровавый Отплясывают среди ночи тетерева и глухари. На гранитных скамейках набережной дворцовой Меж влюбленных и проституток не мой черед Встречать золотой и провожать багровый Закат над взморьем, за крепостью восход. Что мне весны девическое ложе, Подснежники и зори, если сделала ты Трепетной неопаленности ее дороже Осыпающиеся дубовые и кленовые листы? Помнишь конец августа и безмглистое начало Глубокого и синего, как сапфир, сентября, Когда — надменная — ты во мне увенчала В невольнике — твоей любви царя?.. Целовала, крестила, прощаясь… эх! Думала, воля и счастье — грех. Сгинула в алом платке в степи, С борзыми и гончими не сыщешь след… Топи же бледное золото, топи, Стели по островам призрачный свет, Полярная ночь! Только прошлым душу мою не морочь, Мышью летучей к впадинам ниш Ее ли прилипшую реять взманишь?