СТИХИ (2001--2021) Алексей Борычев

Бриллиант пустоты Туманы ядовитых переменчивых желаний В отсутствие предела, за которым пустота, Подобно пьяной лилии В болотном изобилии, Распустятся капризною строфою в подсознании В спокойной тихой радости, в стремлении отдать Целуемую сотней благодатных вдохновений, Высокую, стоящую до неба, тишину На растерзанье разуму, Не ставшему ни разу мне Попутчиком в пути, где под шуршание мгновений, Под скрежет дней-ночей, я лямку времени тяну... А в плавящемся мареве событий завершённых И будущих - блуждает истлевающий мой дух. Мне небо стало прозою, Написанную грозами, Спалившими цветущие красивейшие кроны Мечты моей, и пламень тот давно уже потух. Теперь, когда я вижу чьи-то робкие надежды На дальнее, смешно мне, потому что знаю я, Что будущим развенчаны Они, и переменчивы Всегда, какими б ни были нарядными одежды, Скрывающие тайны и соблазны бытия. Смотря на бесконечное, увижу только точку, Мелькающую в гранях бриллианта пустоты, И близкое - в далёкое, Воздушное - в нелёгкое, В момент преобразуются, как будто по цепочке, В комок иного мира, не успевшего остыть... И снова раздувается другая сингулярность, И снова формируются скопления планет, И звёзды, и галактики, Теории и практики... И снова - вместо хаоса - закон и регулярность. Вы скажете: бессмыслица! ...а я отвечу: Нет! Выткана сетка времён... Выткана сетка времён Нитью сплошной тишины. Древки забытых знамён В пламени дней сожжены. Точкой означена высь, Где возгорится звезда. Встань на колени, молись, Чтоб навсегда, навсегда... Чтоб навсегда - ни во что... Чтоб навсегда - в никуда... Нет ничего? Но зато Вечная блещет звезда! Музыкант Сыграй каденции судеб, Мой терпеливый Музыкант. Ты на людском земном суде Не оправдаешь свой талант. На белых клавишах миров, На аспидных - небытия, Играй, невидимый герой, Пока ловка рука твоя. Движенье - музыка времён. Синкопы - молнии секунд. Играй, весельем заклеймён, Рассей вселенскую тоску. Горящий факел тишины Сожжёт безумный твой порыв И все мы будем лишены Простого счастья до поры... Ну а пока играй, играй - Минуту? Век? Секунду? Час? - Пока наш мир ещё не рай. И вряд ли станет им для нас! Майское По влажным полянам плыла тишина, Касаясь цветущих купальниц Крылами летящего майского сна, И сумрак туманистый пал ниц Пред утренней самой густой тишиной, А также пред самой крылатой, Пред самой лучистой и самой живой Лесной соловьиной руладой. Число Густою дымкой теорем От нас сокрыты навсегда Путь обретенья новых тем И озарения звезда. И лишь высокая печаль Горит над сутолокой дел, И, освещая жизни даль, Кладёт мечтаниям предел. Так вот он, тёмный горизонт, Под ним какое-то число. Его увидеть есть резон: Оно б от гибели спасло Судьбу и душу - боль мою, Но не взойти его заре, И я в отчаянье стою, Поднявшись по крутой горе. И вижу: тАк пусты миры, В которых истина живёт, Что далеко до той поры, Когда эн-мерный небосвод Откроет тайну бытия, И будет явлено число. А без него душа моя Не различит добро и зло! Рондель Жасминовой неги твоих лепестков Коснулось дыхание белых ночей. - Ты стала сиянием лунных лучей, Дрожащим от крыльев ночных мотыльков. Так где же ты, где? - лишь туманный альков Да трепетный лепет несмелых речей, И нет аромата твоих лепестков, Осталось - томление белых ночей. А утром прольются из туч-облаков, Сливаясь с потоками горных ключей, Дожди, и потом обратятся в ручей, И я среди сонма воскресших цветков Почувствую запах твоих лепестков! Вариация Пылая сиянием лунных лучей, Дрожа от порханья ночных мотыльков Налей, опрокинь мне в бокалы ночей Жасминовой неги твоих лепестков... Ты в чаще пьянящую полночь пила Горчащей, крепчайшей струёй тишины, И таяла на небе льдинкой луна, И капали блики, печалью полны. Ты плачешь... Ты больше не будешь цветком. Ты - лунный огонь на дубовых стволах, И то, что служило тебе лепестком - Рассеялось, словно туманная мгла. Но скоро ты станешь далёкой звездой, По лунным лианам поднимешься ввысь. И блёклые дни промелькнут чередой, А ты, умоляю, не падай, держись! Венчание Октябрь закатной полосою Упал на серые леса, Пролив невидимой росою Остылый воздух на глаза; Порушил терем разноцветный Осенних клёнов и берёз, А после - тихо, неприметно В бокалах луж печаль принёс. - Пылала пламенем прощальным И пуншем пенилась она... Но не прощальный, а венчальный Бал уготован был для нас: Когда погас напиток пенный И позабыли все о нём, Явился главный во вселенной - На небе некий добрый гном. Он обручил весну и осень Искристой снежной тишиной, Испил напиток, Топнул оземь, Скрепил союз кольцом - луной. И закружились в хороводах Все-все успевшие на бал, Забыв о бедах и невзгодах, А я рассеянный стоял... Бросая лучики заката В оцепенение мое, Соединил легко и свято Небытие и бытие! Устав от правды... Меня он тихо ненавидел За то, что я - один из тех, Кого смущает слово 'идол', Кому знакомы страх и смех. С презреньем, ненавистью, косо Он посмотрел звездой Регул На остывающие росы, На поздней осени разгул. Он посмотрел на лес в ознобе, На поле спящее взглянул, И взор его был полон злобы, И в нём весь мир былой тонул Тонули скудные деревни, Тонули лес и облака, Кусты и сонные деревья И даже прошлые века... Его зрачки съедали вечность, Как море в бурю - корабли, И лишь тревоги человечьи Упасть на дно их не могли: Досадно мучили соринки! - Смыкались веки, и слеза, Слегка похожая на льдинку, Катилась по щекам ...Глаза, Давно уставшие от правды, Царящей в небе, на Земле, Искали, будто астронавты, Иных миров в эн-мерной мгле, Где перепутаны событья И обратимы времена, Где правда временем разбита И сказкою обращена. В зеркальной комнате Морозный выдох тишины Застыл рубином на стекле И отразил цветные сны Уснувшей розы в хрустале. Во снах её смеялась ты. Казалось мне - хрусталь дрожал И звоном тихим и простым Он заполнял зеркальный зал. А вдоль по полу не спеша, Унылый сумрак семенил. Была темна его душа И было в ней немного сил. От солнца луч, пройдя рубин И отразившись в зеркалах, Явил тебя мне из глубин, Где память окружала мгла. В медленной реке воспоминаний... В медленной реке воспоминаний Счастье растворилось, и теперь - Будущее душу не обманет Огненной иллюзией потерь. Кружатся цветные фейерверки. - К ним ли мне доверчиво пойти? Нет! Уж слишком дороги проверки Истинности дольнего пути. Слишком оказался горьким опыт Поиска небесного в земном... Копоть! На душе - сплошная копоть Прошлого, объятого огнём. Помню я: Грядущее блистало В розовых иллюзии лучах. После - догорело, и усталый Пламень, поглотив его, зачах. Сможет ли душа забыть Былое? Сможет ли Грядущее принять? Или, как свеча пред аналоем, Будет терпеливо догорать?.. Знаю - есть спасительные знаки! Господи! Даруй хотя б один, Чтоб перед бедой, пред горем всяким Я б предстал - не раб, а - господин! Трагичное безмолвие полей... Трагичное безмолвие полей Осыпалось уныньем снегопада На тихое мерцание аллей В покое позаброшенного сада. Искрился рой замедленных секунд Под бредом фонарей, молящих зиму Не сыпать бесконечную тоску, А закрутить в подобное Гольфстриму Безумие метелей, облаков, Ускорив времена, да по спирали, И так, чтоб скоротечно и легко Снежинки в этом вихре умирали. А хлопья растворённой тишины В кислотной вязкой тьме воспоминаний Упали, белоснежны и нежны, На спящие азалии, герани... Последняя улыбка теплоты, Подаренная летом, вдаль летящим, Растаяла вдруг, инеем застыв, Посеребрив поля, сады и чащи. И в небе, кувыркаясь, клокоча, Сплетались змеи снежные под солнцем, Которое, румяней калача, Всходило над остывшим горизонтом. И был столь ожидаемым восторг, Разлившийся над снежною планетой, Когда - в морозном мареве - восток Вдруг улыбнулся солнечным рассветом! О, тепло моей души... О, тепло моей души, Тщетно грёзишь ты о мае! Музыка лесной глуши В скорби жизни замолкает. Тащится уныло тело По бесчувственным путям, Приобщённое к скорбям Волей низменной умело. Зима сверкает янтарём... Зима сверкает янтарём, Во льду купая солнца блики. В оконный я гляжу проём На солнечный простор великий. Подушки снега на ветвях. Морозным солнцем залит иней. Осколки солнца на снегах Блистают битою витриной. До вечера тАк далеко, Но солнце яркое не греет: Оно ледЯной птицей реет Средь стаи льдинок-мотыльков. ...Ах, только прошлым мы живём, Ведь только там и было счастье... В оконный я гляжу проём, А за окном уже ненастье. В бокалы узкие осин... В бокалы узкие осин Пролито осени вино И неба льдящаяся синь Слегка подмешана в него. Дымится теплотой костёр. Дымятся холодом леса... То - не закаты, а - хвостом Нам машет рыжая лиса. Грибы давно сошли совсем. Стрекозы, мухи и шмели Уснули между листьев все, Вдохнувши холода земли. Совет Люби меня за то, За что других не любишь. С тобою рядом - тот, Которого погубишь. Дай волю пустякам: Пускай рулит фортуны По случая волнам Прелёгонькая шхуна. Люби меня вот так - Как можешь ненавидеть! На небе - лишь пятак, А солнца не увидеть. С тобою я давно Прозрел разъединенье, И нам с тобой дано Томление - сомненье. И вторю, снизив тон: Среди Соблазна Блюдищ Люби меня за то, За что других - не любишь! От лютого коварства дней... От лютого коварства дней Огонь мечты я зажигаю И, согреваяся под ней, Опять в тоске изнемогаю! От злого выдоха времён Я отгораживаюсь целью, И, новой целью полонён, Я забываюсь дни... недели... Струит сознанье терпкий яд, И сердце бытия слабеет. И тлеют цели все подряд. Огонь мечтаний тоже тлеет. И, к Горним Высям восходя, Порабощён тоской земного. А по земле сырой идя, Я алчу горнего, иного. Был я роботом 30 лет... Был я роботом 30 лет. Отключили меня от сети, И теперь меня вроде нет, И сокрыты мои пути, И сознание - не моё. Не могу я себя найти. Бесконечное забытьё... Я людей не могу простить. Мне наладчика не ведут. И ржавеет питанья блок. Я останусь навеки тут, Бесполезен и одинок. Средь вещих знаков есть один... Средь вещих знаков есть один, Непонятый никем. Он - в тихом шорохе гардин, На свежем сквозняке, Он - в тихом шёпоте лесов, В молчанье тишины. Он по щеке скупой слезой Стекает в злые сны. Идя по медленным годам, Стираем мы печать Земного рока, В сердце к нам Спускается печаль. И солнечный кристалл полей, И малахит лесов Нам украшают на Земле Злой серой яви сон. А снами ясными порой Нас радует любовь, Но - кратки сны, И мы с тобой Несчастливые вновь. Зверь Холодным лезвием рассвет рассёк красу ночную, И кровь по венам облаков в озёра протекла, И думал с горечью тогда: иную не начну я Простую жизнь, прозрачнее муранского стекла. А власть давно прошедшего безжалостно творила Над будущим, сегодняшним нелепый произвол С упрямством и кривлянием большого гамадрила, Которого рассудок мой из страха произвёл. Как много было бешенства, как много тёмной жути В глазах его пылающих, в гримасах и рывках! И так порой казалось мне: он шутит, просто шутит, Но токи страха бегали по коже на руках. И солнце пряталось во мгле, и всё не восходило - Боялось потерять покой в тревожных небесах, И только луч сжигал туман, как ладан жжёт кадило, Да плавил грусть сырых чащоб, на тучах написав Понятные одним лесам светящиеся знаки. И - лишь запела тишина сиянием небес - Как тотчас озлоблённый зверь, оскалившись во мраке Моей души, бежал в леса, до вечера исчез. Логаэдические строфы Квадрат моей мечты украден Старым холстом Малевича, мыслящего о том, Что сумасшедших эмоций ради Можно умом пожертвовать, зная: поймут потом... Окружность - непременно зависть Точки ко всякой линии, связывающей даль И некий нуль, в котором завязь Новой живой реальности, пряная, как миндаль. Весь мир - лишь простота различных Линий, фигур и разностей перед сутью других. Но мерить счастье неприлично, Если, как знать, несчастнее хорды и нет дуги! По тёмному сукну событий Время шаром укатится в лузу небытия, Ударом аппликат забито. - Треньем его качения теплится жизнь моя! Один из вариантов На тонких нитях ожиданий - На паутине бытия - Ведома волею страданий, Судьба качается моя. И гармоничность колебаний Не нарушается ничем - Ни бесконечными мольбами, Ни отрешеньем от проблем. И я качаюсь, разлучая Одну вселенную с другой, Все парадигмы различаю, Касаясь истины рукой. Встречаю новые сознанья, Не отвергая тьму былых, Для построенья мирозданья, В котором нет пороков злых. Встречаю новые пределы, Где больше ...надцати времён Творят в сознаниях умело Один для всех миров закон. Там прошивают ткани связей Иглой прозрений времена, Но в одномерной дольней фазе Прошивка эта не видна... Пусть колебаний амплитуда Всё уменьшается, но я - Из ничего, из ниоткуда Построю зданье бытия! Зима в Суоми... (песенка) Белоснежной печалью сгорала Свеча зимы. По утрам перламутром коралла Из синей тьмы Трепетало холодное солнце В стывшей мгле, Приближая мольбою чухонца Весну к земле. И тогда расцветала тюльпаном Сама весна И блестела, лучистым туманом Озарена. И земля становилась пестрее Тогда, тогда, Заставляя крутиться быстрее Года, года... Венок сонетов 'Многомерность' (сонет1) В кристалле времени блестящем Я вижу прошлого лицо... Ошибки возвращая чаще, Судьбы вращается кольцо. И яд былого - в мелкой чаше Моей души - простор лесов Вдруг размешает, чтобы слаще Мне было в царстве серых сов. И я, забыв про всё, блуждаю По лесу - по земному раю, Тоски, сомнения лишён, И вижу: между сосен, елей - В жаре ли, в холоде метелей - Объёмный мир отображён. (сонет 2) Объёмный мир отображён В большом и малом - там, где микро Система: атом-электрон, Затеяв квантовые игры, Откроет планковский закон. И там, где огненные тигры Протуберанцев, где протон - Нейтронно-плазменные титры Так бесконечно высоки, Что термояда языки Переплелись, как ветки чащи. Объёмный мир - всегда везде: В нейтрино малом и в звезде, В небытие легко летящий (сонет 3) В небытие легко летящий Эн-мерный мир бросает тень В лучах духовности палящих На измерений низших сень. А дольний мир себя обрящет Той тенью... хоть уму не лень Ломится мыслью, руша ящик Трёхмерных связей, - лишь кистень В руке прозрений разбивает Проблемный плен! Порой бывает Одним ударом разрешён Вопрос, како'в кристалл за ширмой Причин, где оказался мир мой Тем отраженьем упрощён. (сонет 4) Тем отраженьем упрощён, Мир проявляется эфиром... Причинно-следственный полон Послужит разуму квартирой. Хоть будет хаос сохранён На полотне вещей пунктиром, Однонаправленность времён Распоряжается всем миром. И потому - всегда, всегда Текут секунды, дни, года Рекою тихой, не бурлящей. Таков он, мир! Наитий вязь И роковых событий связь, Летя в эн-мерности, он тащит. (сонет 5) Летя в эн-мерности, он тащит Забытый вкус былого дня, Где я был - Я! Обычный мальчик. Где счастье нянчило меня. И синий мир глаза таращил Огнями окон, вдаль маня. В судьбе - любовь была лишь тральщик Моих желаний... Променяв Былые радости на нечто (Иль на ничто?..), я стал, конечно, Толпой сомнений окружён. И - как мне быть - не знаю, право, И стал конвоем странных правил Законов свод отягощён. (сонет 6) Законов свод отягощён Одной престранной аксиомой - Предположением, что сон Являет образ незнакомой Иной реальности. И он Нам открывает окоёмы Иных миров, где нет препон Познать грядущее, где комом Наитий - рушится звено Причинной связи, и оно Кошмаром явлено светящим. Те сны рассудок не поймёт, А подсознанье соберёт Их фолиантом, как верстальщик. (сонет 7) Их фолиантом, как верстальщик, Займётся разум, но с утра! - Он вспомнит сны, и в настоящем - Почует будущих утрат, Соблазнов терпких и манящих Большое множество... Гора Предчувствий странных, скорбных, вящих Придавит душу, и пора Перелистать страницы книги, Осознавая сердцем миги, Когда кошмаром поражён Был сон... А после - пусть сам разум Познает будущее, сразу В творенье книги погружён. (сонет 8) В творенье книги погружён И Ваш слуга. - Пишу неспешно Я книгу жизни, увлечён И тем, что - свято, и что - грЕшно. И пусть окажется смешон, Банален слог, строка - небрежна, Не поменяю стиль и тон, Поскольку книга неизбежно При этом лгать обречена... А где она, величина, Ложь обращающая правдой? - Знакомый с ней - объёмный мир. Стирая лишнее до дыр, В пути он делает поправки. (сонет 9) В пути он делает поправки - На толстой книге бытия, И, повинуясь, в топь - по травке, Не укусив, ползёт змея... Порою, менее булавки Деталь, от разума тая, В судьбе отыгрывает ставки, И жизнь становится моя Счастливой. - Больше я не трагик! Но... сроки краткие пройдут, И снова станет тяжким трафик Моей судьбы. Былой уют Рассеет, ратуя за труд И соблюдая точный график. (сонет 10) И, соблюдая точный график, Конечно, знает наперёд, - Что духа доли не 'проштрафив', В небытие свершит полёт. Событья свяжет туго в шарф, и, Шутя, им вечность обернёт Под перелив эдемской арфы - Под сочетанье ярких нот... 'Нет! всё не так! - смолчит читатель. - Что знаем мы;...? - творит Создатель Порядок: год сменяет год, Ну и т. д.' - Отвечу: Что же! Ты прав, мой друг! - Конечно, Боже Порядок вечный наведёт! (сонет 11) Порядок вечный наведёт Господь. Однако всё - условно. Каков пример?.. - хотя бы вот: Эн-мерный мир - два неких слова. Значеньем их быть может Тот, Чьё имя душит духа злого. Бог в сердце каждого живёт! Он - постоянная основа Всего и вся, он сам - во всём! И зла земного чернозём Добра свечением заблещет - От истин тех, что Бог творил, Ни капли не пролив чернил, На всех страницах книги вещей. (сонет 12) На всех страницах книги вещей Зеркально всё отражено. Там ни царапин нет, ни трещин, И лишь отличие одно: В той книге - миг и мал, и вечен. - Там бытие упрощено Из-за того, что мир отмечен Времён отсутствием. Оно Волнами новых знаний плещет, Открыв вещей иную суть, Врачует душу, разум лечит. О - только бы - не потонуть, Торя в морях познаний - путь, Где новый смысл имеют вещи. (сонет 13) Где новый смысл имеют вещи, Где меньше рока беспредел, Там - тесно стиснутые клещи Детерминизма. Поредел Туман случайностей зловещий Под солнцем истины. Удел Земной юдоли, что клевещет На всё - являет кучу дел По исправленью представлений, Что обретенье счастья в лени - От бед избавит, от невзгод, И то, что в душах не хранится Наитий книга - в ней страница, Где мирозданья вписан код. (сонет 14) Где' мирозданья вписан код? Где' книга? Где' страница эта? Каков он, к истине подход? - Вопросов много, а ответов... ...Ты говоришь: 'Когда ж черёд - Узнать и знаки, и приметы - Те, что скрывает небосвод, И те, что в душах, а не где-то...' Ищите книгу там, где Вы Давно уж не были, увы, - В далёком детстве, тихо спящем. Там, где все помыслы чисты, - Отражены её листы В кристалле времени блестящем. Магистрал (сонет 15) В кристалле времени блестящем Объёмный мир отображён, В небытие легко летящий, Тем отраженьем упрощён. Летя в эн-мерности, он тащит Законов свод, отягощён Их фолиантом, как верстальщик, В творенье книги погружён. В пути он делает поправки И, соблюдая точный график, Порядок вечный наведёт На всех страницах книги вещей, Где новый смысл имеют вещи, Где мирозданья вписан код. Уставая от морока дел дневных... Уставая от морока дел дневных, Усмехаясь болотным огнём в ночи, Надышавшись цветами скорбей земных, К небесам так хотела найти ключи!.. Слишком холодно ночью среди болот. Слишком тягостно пение тишины. И так низок прошедших времён полёт, И так быстро все тайны разрешены... И заухала гулко ночной совой, Замелькала пылинками на ветру, И - над видящей пятые сны травой - Забелела туманами поутру. Сосчитала забытые небеса, Заплетая в них ткани пурпурных зорь, И, на первом галактики разбросав, Рисовала созвездий цветной узор... На втором - отошедшее ожило, Замелькало картинками детских дней, А на третьем - грядущее, как стекло, Отразило любовь и тоску по ней. На четвёртом - успеха, добра чертог! А на пятом - покой и пути к тому, Кто живёт на шестом, он - всему Итог. Ну а выше - Господь, далеко - к нему! И нашла от астральных ворот ключи, Что упали с четвёртых небес в траву. Осветили пути к небесам лучи, Обрезая привычную синеву. От земли полетела синицей в синь, Совершая попытку под цифрой 'шесть'. До шестого, конечно, не хватит сил, Но до третьего силы, бесспорно, есть! ТЫ ПРОСНУЛАСЬ... (Посвящение...) Ты проснулась... Улыбалось Солнце лучиком в окне. Сна рассеянного малость Приютилась в тишине? Искупалось и остыло Солнце в локонах твоих... Где любимый? Где твой милый? Счастье - где для вас двоих? Как бывало? - на неделю Страсть... на две недели... три... Те, кто были - надоели. Их из памяти сотри... Принимаешь с пеной ванну, На балкон выходишь ты, Окунув в дымы 'Гаваны' Все домашние цветы. И стоишь ты на балконе, Руки трепетно сомкнув, Для одних - сама Мадонна, Для других - кокотка 'Буфф'! День хрустальной вазой блещет, И пьянящее Аи Золотистым солнцем плещет На запястия твои. Не с Вами... Горит высокая печаль Зарёй на бледных небесах. Играет старенький рояль О позабытых чудесах - Напоминанием о том, Что счастье было, но прошло. Поёт какой-то баритон. Бокалов звякает стекло. И все смеются и шумят. И жизнь вовсю кипит кругом. Жасмина крепкий аромат Струёй из сада рвётся в дом. Но всё - не так... чего-то нет... Здесь нет меня, я там - в былом, Где чётче мысль, добрее свет И мир мой не опутан злом. Летняя тьма Приподняв над землёй туманистую фату, На пуантах плясала, радуясь ночи, тьма. Заплетала лианы лунных лучей в мечту, По которой стремилась в горние закрома От цветов, чьи бутоны вспыхнули в тишине Отражением звёзд на росах ночных лугов, От луны, чей огонь купался в речной волне, От светящей пыльцы мерцающих светляков. От всего, от всего, что было дневным - земным, Потому что земное - душный невзгоды плен, Потому что - в стремленье к счастью - всегда больным Пребывает весь мир, а счастье порушил тлен. Но лианы лучей, оборваны, пали ниц - От густой тишины, от тяжести тьмы самой. Не хотела она космических колесниц, Что дарила ей ночь, сказав: 'Тучи с неба смой!'... Проплывала июль - реку на корвете снов, Паруса расправляя облаком над луной. И в объятьях её - казался чудесен, нов - Старый мир, на свету не блещущий новизной. Тревожная элегия За мною наблюдали злые мысли Тенями обезлиственных дубов. Грехами облака над ними висли, Скрывая в небе присную любовь. И снегом распушился по равнинам, Тяжёлым снам предшествующий, день, Где ветерок разбойником былинным Забил в просторы - хОлода кистень. И тихо вдаль былое уходило Шагами умножавшихся утрат, А времени чадящее кадило На всех, кто был спокоен, тих и рад Струило тяжкий дым воспоминаний, Скрывающий грядущее во мгле Фрагментами былого, именами Всех тех, кого не стало на Земле... Война Куда ни посмотри - везде святынь Лучистые забытые останки... От воли очумев, цветут цветы, Наполнив ожиданьем полустанки. Здесь время, откричав, отголосив Сирено-канонадным плачем, воем, Бродило вдоль запретной полосы Под памяти всевидящим конвоем. Здесь небо, утолив печаль по дням, Когда мертвящий дух стоял в пространстве И рок войны над всеми меч поднял, Оглохло, пребывая в скорбном трансе. Кто знает - над болотами потерь - Ещё, быть может, мгла воспоминаний Рассеется, но крикнет: 'Нет, не верь!..' Нам ворон, пролетев над валунами. Куда ни посмотри - сквозь пламя дней - Иных огней мерцающие знаки... О мире вспоминаем на войне, Покуда мир бесчинствует во мраке. Война - не поругание святынь, Не смерть людей, не плач вдовы солдата... Война - когда в лугах цветут цветы Ни для кого... и ничего не свято! Верни мне искрящийся снег Верни мне искрящийся снег, Верни облаков позолоту. Приди... ну хотя бы во сне. Дай силы крылам для полёта. Над тёмной равниной Земли, Где душно и где так бездушно, Со мною рассейся вдали, Закону бесстрастья послушна. К палящим устам бытия С тобою на миг прикоснёмся! Скажи мне: Я буду твоя Заря восходящего солнца. А ты опрокинь на меня Остывшее марево ночи... Истлеем в объятиях дня. Воскреснем цветами обочин. Радужное прошлое Звезда Маир сияет надо мною... (Ф. Сологуб) Осколки разбитого детства Мечты искромсали мои, От прошлого некуда деться. И где он, далёкий Маир! Пронизаны радостной дрожью, Проносятся годы, а я В грядущее по бездорожью Иду, за предел бытия. Мелькают забытые лица, Фрагменты былого. Они Меня призывают молиться За прошлые грешные дни... А лучики воспоминаний Погасли, не греют мой мир. В свинцовом осеннем тумане Померк мой желанный Маир.... Молюсь, чтобы не было боли От радостно прожитых дней И чтоб, обедневши судьбою, Не стал бы я духом бедней. Грядущее свяжет, конечно, Тугою петлёю невзгод Крыла, на которых беспечно Душа совершала полёт. Оно роковой пеленою Окутает радужный мир, Но вновь заблестит надо мною Зовущий в иное Маир! Ночная миниатюра Синей бабочкой лесною В паутине темноты Билась позднею весною, Тронув крыльями цветы, Полночь, звёздною пыльцою Опыляя небеса, Где - луны полукольцо и Бездны тёмные глаза. От биенья крыл полночных Трепетала темнота. Паутина, хоть и прочно Полночь сцапала, но та Порвала её, на запад Улетела. А клочок Паутины трогал лапкой Злой рассветный паучок. Земной мир 'И странной тайной повиты...' А. Блок Никто с этим миром не спорит. Законы его нелегки. И счастье сменяется горем, Прекрасным мечтам вопреки. Сплетаются руки и души В едином порыве, но вновь Судьба ликование рушит И молвит: 'К печали готовь Согретое юное сердце Короткой любовью!', и вот - Гармоний сбиваются герцы, Темнеет грядущего свод... Откроем забытые книги, Сдувая священную пыль: Прозрений спасительных миги, Изменят ли скорбную быль? Конечно же, нет и, как прежде - Скорбей расцветают цветы На поле истлевшей надежды, Туманом грехов повиты. Где чуда искать? В небесах ли? За жизненным кругом невзгод? Терпение, силы иссякли. За годом проносится год... И снова по вечной спирали Кружатся планеты судеб В пространстве, где счастье украли Причины-разбойники, где И жизнь-то - всего лишь - свобода Спокойного хода времён. Сознанья напрасна работа, Чтоб ход был ему подчинён... И всё же - в каком-нибудь мае, Забыв обо всём навсегда, Мы с лёгкостью мир понимаем, Но поздно... умчались года... Эго-маг Возведя тоску в квадрат и помножив На нелепую печаль, результат Выдавая мне морщинкой на коже - Белый маг моей души был так рад, Что семнадцатой весной поселился Прямо в сердце, где жила только ты И бросала гневный отблеск на лица Дорогих в былом людей, на мечты... Он сумел тебя прогнать и, наверно, Не хотел бы, чтоб вернулась ко мне, Полагая, что неверно и скверно Мне с тобою быть, любить же - вдвойне! Ядом зимних вечеров отравляя Память - каплями густой тишины, Понимал он: ты - чужая, чужая! И - быть вместе - счастья - мы лишены... Но пришедшая весна разливала По бокалам дней апрель-эликсир: Память снова в тихом сне оживала, И врывался в сердце вновь прежний мир. И тогда добрейший маг, чуть не плача, Оставлял меня с тобою, с былым. До осенних зорь предел обозначив, Обращался просто в горстку золы. ... А в лучистом сентябре возникает, Обещая расставанье с тобой. Охраняет до весны... только в мае Исчезает, обращаясь золой. Но зола, скрывая чувства, на сердце С каждым годом всё сильнее горчит. Замещается добро - злобой серой... И становится весь мир - зол, сердит! Ты... Сорвался с нервных струн, разбился на сотни пауз тишины твой голос, мир перекрестился прикосновеньями весны. И ты ушла, воспоминанья заполнив бликами надежд, ушла в тот мир, где между нами - осколки прежнего, но где ж, где ж отыскать такой осколок, в котором ты смеёшься мне?.. ко счастью первому - путь долог, к второму-третьему - вдвойне! И времена, сжимаясь в точку от выдоха: 'верну тебя!', путь сокращали, в каждой строчке огонь моих молитв терпя. 'Верну тебя!' - за облаками мне вторил гром, когда гроза несла моих желаний пламя стрелою молний - в небеса. 'Верну тебя!' - дробилось эхом в сырых лесах, в ущельях гор... вернуть тебя... но есть помеха, ведь ты... со мною - до сих пор! - лучом ли майским или снегом смеющегося января... а может, августовским небом, туманным блеском янтаря?.. Ты - память, понял я, ты - память по тёплой юности годам, и лишь несбывшегося заметь тебя сокроет, вот тогда - когда мне станешь не нужна ты, ко мне вернёшься... что же я? - отрину всё, что будет свято! не память ты. - Судьба моя! Колесница зимы Запрягая нетерпенье в колесницу зимы, Обрекли январь на долю стать морознее, злей. И хлестали нетерпенье плетью горести мы, Заставляя дни и ночи мчаться к марту смелей. Лесником бродила память по волшебным лесам, Прорубая буреломы погибающих грёз. На игле мороза ангел в небе ночью плясал. Ну а днём иглу поспешно в снег упрятал мороз. Дрожью сумерек плакучих в предзакатных лучах И зовущим звонким небом - обозначился март. Колесница развалилась талым снегом в ручьях... И весна опять творила ослепительный 'арт'. Наблюдение Я видел, как зажжённая зарёю, Горела ярым пламенем роса И над травой, спешащая за роем Каких-то мошек, мчалась стрекоза. Переливаясь радугой, сверкала, Разбившись отраженьями в росе; И понял я, что целой жизни мало - Увидеть мир во всей его красе. Ты не такая... В гробу ледовых стылых дней зима заснула. И блик весны дрожал на ней, на снежных скулах. Тепла не чувствуя, она во сне искала Страну, где стынь и белизна, где льды и скалы. И на лице застыл декабрь, едва заметной Улыбкой, чопорной слегка - бесстрастья меткой. А слишком ярый - в сотни жал - январский холод На остриях ресниц лежал, на них наколот. И - вспышек магния белей - блестели кудри Морозной дымкой февралей - искристой пудрой. Весна! Хмельная теплота! Глоток токая! Ты всё равно не та, не та... Ты не такая... Лунная магия Загадочным мерцанием берёз Луна коснулась леса... Как нарочно, Опять возник мучительный вопрос, Как отразимо будущее в прошлом - В таинственном присутствии Его - Какого-то неведомого мира, Которого прозрений торжество Представило случайностей пунктиром? События разрозненные - вдруг, Скрепляясь во единую цепочку, Под магией луны смыкались в круг, Неявное показывая точным. И в центре круга некто, недвижИм, Присутствовал, собой являя образ Того, кто в параллельном мире жил, Отобразив в нём дух мой, плоть и возраст, Судьбу мою - зеркальным двойником, Дарующим спасительные знаки, Но быстро исчезал наитий ком, Когда цвели огнём рассвета маки... И снова, погружаясь в пелену Томительного дня, и не пророча Грядущего счастливую страну, Я жду лесной и долгой лунной ночи. Подснежник Льдинкой канула печаль в тёмный омут Леты И на солнечной печи потянулся март - Распушил, котяра, хвост, небом отогретый, Серый дымчатый, укрыв солнца белый шар, Чтоб оно, к весне - ежом дико ощетинясь, Не ужалило её, и - до майских трав Заподснежилась земля, и весны святыня Расцвела, белёсый блеск у зимы украв. Я был жестоким действием разъят... Я был жестоким действием разъят На две неравнозначные основы, Несущие в сознание разряд Сомненья и прозрения святого. Сомнение поставило печать - Окутало мой мир злой пеленою. Прозрение - свечением луча - Рассеивало морок предо мною. Я знаю - был бы счастлив, счастлив я, Когда б сомненья мыслить не мешали... В покое вечном - радость бытия, А в страсти, вожделении - едва ли! И я вошёл в давно забытый храм. Надежды трепетали там свечами И пелись песнопенья по утрам, Исполнены покоя и печали. И светлый дух слетал из алтаря, Высвечивая тьму моих томлений, Спокойствие творил во мне, даря Душе моей от хвори исцеленье. И крест на аналое целовал Упавший с неба луч. Окно сияло. Но кто-то мне нашёптывал слова: Покоя на Земле для счастья мало. Жена ...Да, жил я с ней, недалеко От одинокого болота, Расстался. Было нелегко. Вернуться в прошлое охота. По злым трясинам проходя, Читал ей притчи Сологуба. Она внимала мне, хотя Влекли её ночные клубы. Теперь я по лесу один Брожу, все чувства успокоив. Пусть говорят, что нелюдим. Но с одиночеством нас - двое! (с) Борычев Алексей Леонтьевич