СТИХИ (2001--2021) Алексей Борычев

Забыл себя... Забыл себя в колеблющейся ноте Оборванной струны седьмого дня. На бесполезно горьком повороте Ты, жизнь, совсем забыла про меня! И с этих пор зело противны стали – Весь этот пёстрый кукольный театр, Что так бездарно, дико и устало Показывает жизни каждый кадр, Все эти краски, пошлые картины И шум кулис, заржавленных кулис. И я с тех пор – там, где болота, тина. Я сам и режиссёр, и сам артист. Обречённость 1 На закате – воздушный зазор Между прошлым и тёмногрядущим. На предчувствиях - серый узор От событий, в былое идущих… А на времени – просто тесьма, Золотого пространства верёвка… Красота бесполезна весьма, Если к ней ослабела сноровка. Ну а мы, как вода и огонь, Как воздушные палочки смеха, Ощущаем касаньем ладонь Смертоносно прозрачного эха. Привыкаем. Привыкли уже. К непонятным овалам, квадратам, Потому что в одном мираже Мы другим бесконечно объяты. Обречённость 2 Сохрани промежуточный индекс: Это он. Это я. Это мы… Непонятное – именем икса, Будто смерть под прицелом зимы. Будто кто-то ушёл, но остался На вопрос о бессмертье ответ, Что свинцовой звездою казался И которого в будущем нет! На строке небосвода… На жестокой строке небосвода – Имена, времена, письмена… Бесконечно терпенье народа, Если – в битые стёкла – страна. Там, где кто-то, когда-то и где-то – Возникает в пределах нуля, Настигает погибель поэта И встаёт лиходей у руля… Ты рули, атаман, и не думай, Что страною рулить нелегко, Потому что давно в тебе умер Тот, кто видеть умел далеко! Потому что – ты знаешь – свобода Бесконечно тебе далека, Как страданье и горе народа, Как небесного края строка! Лукошко звёзд Под пеной заката – печали волна. Стеклянные бусинки боли. Стирает молчанье разлуки струна И синие звуки гобоя. Шипит бесконечная лава дорог И лунные блики танцуют. Пью залпом крутой одиночества грог – Несбывшийся хмель поцелуев. А где есть дом… В нём рыданье и смех, Объятый свеченьем уюта. И тихие ноты мерцают во тьме И мне, и тебе, и кому-то… Во мхах соберу в полуночном лесу Колючие звёзды былого. Лукошко со звёздами в дом принесу, И вспыхнет полночное слово! Встреча В чёрной матовой одежде Ведьма-девочка, красотка, Высока, стройна, чернява – Повстречалась как-то мне… Шла она в лесу еловом В синих сумерках куда-то Быстрым шагом по тропе. Это было в полнолунье В вечер Троицы Великой Девятнадцатого года… В ночь девица уходила Колдовать или молиться На безрадостной поляне Злому богу своему. Так прошла. Я обернулся: Сумка чёрная на спинке… Не позвал я, не окликнул Эту феечку. Она Будет где-то белой ночью Одинока или с кем-то Ворожить, и злые чары На кого-то источать. Не стало.... Я хлеб сырых небес цветами запивал И звёздные лучи вдыхал душой полночной. Кружился певчих дней пестрящий карнавал, И было так легко! Так шелестно! Так сочно! Но вот огонь остыл. В кружении недель Так стало не хватать искрящихся мгновений. И жизнь теперь – не та, и цель теперь – не цель. И нет ни торжества, ни счастья вдохновений! Сижу-грущу один за призрачным столом, И маятник часов гарцует осторожно. Я так умел играть! – играть добром и злом, Что тошно оттого, что больше невозможно… …А было – хлеб небес цветами запивал И звёздные лучи вдыхал душой полночной. Кружился певчих дней пестрящий карнавал, И было так легко! Так шелестно! Так сочно! Весне Все тропы бредили закатом, Как нетерпение моё. – Уйти от всех, уйти куда-то, Где время песенки поёт, Где растворённое пространство Кристаллизуется во снах, И где всегда – с улыбкой странной – Обнажена весна-красна! ...Я знаю – злато потускнеет, Ну а пока, ну а пока – Весь мир тобою солнцевеет, Года, эпохи и века! Беги, берёзка!.. Знаю – безысходности пути неизмеримы. Знаю – бесконечности безликие горят. Что неповторимое? – здесь всё неповторимо! Выстроились праздники и похороны в ряд… Чистая – в лесной глуши – забытая берёзка! Скоро ты, весенняя, к веселью побежишь! В небе самолётная рассеется полоска… Звуки все умолкнут. Будут только свет да тишь. Сколько никогда и ни на что неразделимо! Сколько безразличия на небе, на земле! Ты беги, берёзка, мимо всех событий, мимо, Смех роняя светлый, и по свету, и по мгле! По лестнице... По лестнице, по лестнице ступают времена, Толкают нас, толкают нас – То в спину, то в затылок. А лестница ведёт туда, где сон и тишина, Где память, чувствами давясь, Давно уже остыла. Там нет путей и нет пространств. И только пустота Зовёт меня, тебя и всех В извечное иное. И понимаешь: всё – не то, и ты совсем – не та, Смеётся плач, крадётся смех Тоскливой стороною. И ты – не ты, и я – не я, и стёрты все следы От наших мыслей и страстей В трёхмерном скорбном мире. Там каждый может быть любым, седым и молодым, Всё постижимо в простоте, Как меткий выстрел в тире Кувшинки смеха твоего... Кувшинки смеха твоего, Азалии твоих желаний, Эмоций тонких вещество, И облака твоих страданий, – Волшебнодействуют во мне, И волшебство передаётся Еловой зябкой тишине, Траве, деревьям, небу, солнцу… А я стою. А я смотрю. В лесные изумруды лета, Смотрю в алмазную зарю, И чётко понимаю – где-то Живёт второй такой же я. Его характер – симметричный. В пределах инобытия Тебя преследует привычно. Тебя другую… То есть нет… Конечно, не тебя. Но всё же – Там, где течёт алмазный свет – Так на тебя она похожа!.. Однако лилии черны, Что смех её обозначают, И ядами напоены Презренье, радости, печали… Ассоциации... Равнодушной волной океана Рождена в перламутре заря, Где белёсой печатью тумана Усыпляется дух сентября. Времена пересыщены плотью Многоводных спокойных пространств, Где мечтают киты о полёте, А мечта, будто спица, остра… И чего-то забытого ищут Бесконечной свободы круги… Ветры памяти истово свищут, Но твоей не коснутся руки. Облака расцветают к рассвету. Облака – это мысль о тебе... Океанскому влажному лету Не сыграть на пустынной трубе: На пропавшей в болотном июле Посреди среднерусских трясин. И колеблется тенью на тюле Темнота разлучающих сил... Не то мне печально… 1 вариант (триолет) -22 - Не то мне печально, что жизнь про***бал, А – что про***бал в ней себя! И пусть я не встретил любовь-идеал, – Не то мне печально, что жизнь про***бал! Плевать, что учёный, богач, маргинал - Живут все, о том же скорбя... Не то мне печально, что жизнь про***бал, А – что про***бал в ней себя! Не то мне печально… 2 вариант (триолет) - 23 - Не то мне печально, что жизнь прозевал, А – что прозевал в ней себя! И пусть я не встретил любовь-идеал, – Не то мне печально, что жизнь прозевал! Плевать, что учёный, богач, маргинал - Живут все, о том же скорбя... Не то мне печально, что жизнь прозевал, А – что прозевал в ней себя! Я позабыл тебя давно... Я позабыл тебя давно. И, выпив памяти настоя, – Всё вижу, будто бы кино, – Немое, старое, пустое: Твои улыбки и глаза… Прогулки летние по лесу… Молчат унылые леса, И нет в них больше интересу! Ах, интереса нет ни в чём! Ни в бабах, ни в бабле, ни в людях… Всё то, что было горячо, Теперь горячим вряд ли будет. И эта злая суета, И снов зловещие картины – К чему они?.. Не та, не та Соткалась смыслов паутина. Приди ко мне хоть на века – Ты, на которую молился Ещё вчера, – Скажу: «пока!..» В другую сказку я влюбился! – В другую сказку, где лучи Сырой земли во тьме проснулись, Где нет ни солнца, ни свечи, Ни света дня, ни шума улиц… Прошедшему дню (триолет) - 24 - Ах, этот день был так хорош! Так мало было в нём земного. Цена всему земному – грош. Ах, этот день был так хорош! Пусть были в нём и страх, и дрожь, Слабело чувство, гасло слово, Но всё же день был так хорош! Так мало было в нём земного. Рассмейся в утренние зори... Рассмейся в утренние зори Слезой сверкающей росы, Рисуя счастье на просторе Сияньем солнечной слезы. И пусть тебя на свете нету, И ни меня… и никого... В пыланье огненного света – Покой, надмирность, торжество… И влаги тёплые овалы, И смех прозрачных сквозняков… Судьба нас вместе не связала Нас, двух потухших светляков. Так пусть же все так потухают, Ведь нет тебя, и нет меня, И никого не покарают Взбесившиеся времена… По комнатам гуляет ветер. За окнами – тревога птиц. Покуда – никого – на свете, То никому и нет границ, Ограничений и пределов… Их нет, не будет никогда, Пока земное опустело, И – только Небо и Звезда… Небо дышало светом... Небо дышало светом. Небо смотрело осенью. В листьях больших, янтарных – солнечный день дрожал. Лица – мечты смешные – ранены злыми осами, Осами дней осенних, тысячей светлых жал! …Я погляжу на остров, тот, что вон там, на озере. Чудится, будто лодка чья-то ко мне плывёт. Кажется, это ты в ней, с чайной осенней розою, Вёслами синь взрезая, смотришь в пучину вод. Но ни тебя, ни лодки. Скучно. Однообразие. Солнечный день осенний вывел тебя из тьмы. Ты, как всегда, прекрасна, страстна до безобразия. Но ни тебя, ни лодки… жаль, что не вместе мы! Солнечный зайчик пляшет. Строит смешные рожицы. Молча смотря на остров, вижу, что нет тебя… Ты, как и всё на свете, только больное прошлое. Но я живу надеждой, прошлое в ней терпя… Вода в остатках теорем... Вода в остатках теорем И плавники столетней чащи – Незамечаемы никем – Покоем ли, толпой кричащей… Момент весенне-летней силы Вращает шарик пустоты, И ощущения просты, Как деревянный крест могилы. А кто-то рассыпает дни Крупой белёсой, остроснежной И загораются огни Тревоги тяжкой, безнадежной. А кто-то тихо говорит: «Вот так – смотри – бегут пространства. В лесу токуют глухари, Лесной весны протуберанцы. Тебе знаком ли мой ответ На все внезапные вопросы?» – – Конечно, да! конечно, нет! – Блистает небо купоросом. И где-то в матричных полях Льдом застывающее время Сверкает строгостью нуля И обещанием прозрений. Но глухота густой земли И вечная небес беспечность – Стирают к черту все нули, Всем открывая бесконечность. И чисел стройные ряды Бегут туда, где тает время, Где ощутим событий дым Иных миров и измерений. Солнечный день Какой сегодня яркий день! Мерцающие блики. Благоухает в сердце лень Со вкусом земляники. Однако всё-таки зима, Мороз, и всё такое… И сходит снежный день с ума, Не ведая покоя: Брильянтовые блюдца льда – Оранжевы под солнцем. Пространств огонь. Времён слюда… В прошедший день оконце… Такое светлое оно! – Прозрачней не бывает! А в нём забытый мир лесной – Душа моя живая. И ты одна! И только ты! Стройна и величава: Земная даль былой мечты, Январская купава. Принцесса Ольга. Где теперь? Кому твоя покорность? Какой же дикий злобный зверь Твою терзает скромность? Да и осталась ли она? Да и была ли раньше? Налью в бокал бурбон-вина… А день смешлив, оранжев… Бессмысленность... Звезда. Дымящаяся тьма. И где-то в поднебесье – Бессмысленность, слепа, нема, – Парит над мелколесьем. Бессмысленность всего и вся, Небесного ль, земного… Того, что можно, что нельзя, Любого чувства, слова, И действий всех, и мыслей всех, И полного бездейства, Того, что святость, или грех, И старости, и детства. Бессмысленности бытия Отсутствуют законы. Но в храмы ходим – ты и я И смотрим на иконы… И ждём от Бога благодать, Боясь себе признаться, Что всё отнимет время-тать, А наш удел – бояться! – Всего и всех, всегда, везде – Хорошего ль, плохого, Пока бессмысленность в узде Сознанья, звука, слова. Пока осенняя звезда, Пока ветвей качанье… Пока на «нет» найдётся «да», Возникшее случайно. Октябрьское... Аллеи световые. Прозрачные леса. Светло бухает осень. И пьяными глазами Глядит с тоской весёлой в уставшие глаза, В мои глаза, прищурясь, блестя дождей слезами. А что же предложить ей? Вискарь прошедших дней? Коньяк былой мечты? Откуда же я знаю! Ведёт тропа былого туда, где всё светлей. Ведёт меня тропа, забытая, лесная. А солнце высоко! А небо, как всегда, Молчит, и на коне времён куда-то скачет… Я помню о тебе, прощальная звезда! И нету никого, но кто листвою плачет? Как жаль, что нет её! Как жаль, что нет тебя! Светящие леса – совсем не утешенье. Всю жизнь терплю судьбу, прошедшее любя И бесконечный лязг презрений, унижений! В холодном октябре, просторном и пустом, Шагаю от себя – к себе лиловой тенью. Ни мысли о тебе… о ней… о той… о том… И вот кончается моё... стихотворенье... Пьяное И свет. И только свет. И ничего иного. Оставит осень след Померкнувшего слОва Атласы и парча И шёлк из тонкой нити. Гортанный клик грача. И колкость ежевики. И в ком-нибудь другом Проснётся ирреальность – Бруснично-мятный ком И чувств трансцедентальность. Парча прошедших дней И их невозвратимость. И сани без коней Проносятся всё мимо… И мимо – всё всегда. Чего и нет – всё мимо. Печальнее звезда. Угрюмей пилигримы. – Идут, и каждый шаг Бессмертием отмечен. Черства моя душа И сам бесчеловечен! Не Та... То ли вижу я тебя, то ли нет… В подреберии щемит мой декабрь… Кто же, кто же, как не ты, яркий свет! Кто же, кто же, как не ты, на века! Я в твои цвета войду – тишина. В темноту твою войду – ярок свет. И судьба моя тобой сожжена. Прощена она тобой, или нет? – Я не знаю… Семенят дерева По морозу пустоты в высоту, Где, как эхо, прозвучали слова: Милый, выбрал ты меня, да не ту… Как всегда опять не ту! Как всегда!.. Где же Та, ответь, прошу, не молчи! …Но сгорит опять зима, как звезда. И весна погасит вслед все лучи! Декабрьское утро Светлым-светло, и все цвета, Цветам подобно расцветают. И на востоке – чистота, Морозно-льдистая, густая… Стволы еловые блестят Калейдоскопом скользких бликов… Не досчитаешь и до ста, – С небес просыплется брусника – Из акварельных облаков, С полей обветренного неба – Слетают ягодки легко – Крупицы хрупотного снега. Они красны в лесных лучах, И столь мерцающе-искристы, Что, кажется, горит свеча Во влажном воздухе лучисто. Но, как всегда, чего-то нет. Простуженные перламутры Изысканно роняют свет. Но сколь безжизненное утро! Как будто выкатили гроб, А в нём покойник, и в такую Красу одет, ну, как сугроб В зимы искрящем поцелуе… Горчат пространства, времена, Горчит и то, что было сладким. Декабрь. Чаща. Тишина. А остальное всё – загадки… Хочу не вспоминать тебя... Асе Гуреевой (триолет) - 25 - Хочу не вспоминать тебя, Но – знаю – это невозможно. Забыл, что истинно, что ложно… Хочу не вспоминать тебя. Мой прошлый я кричит: "Я тоже Живу, в себе тебя терпя. Хочу не вспоминать тебя. Но – знаю – это невозможно!" Колеблется камыш небес... …А сквозь окно, струясь, глаза мне осень омывает И бликов мотыльки крылами бьются в потолок. Живая тень, живой огонь и мысль моя живая – Калейдоскопят в пустоте, прозрачно и светло. Светлы осенние леса, но призрачно и ломко Сквозь них, кряхтя, идёт октябрь колючий, и хрустит Грустящей тонкой тишины обветренной соломкой, Которая лежит, дрожа, в сырой лесной горсти. И ширь помножена на даль, и время на пространство. Колеблется камыш небес в трясинах высоты. Молчит прошедшее во мне в стремлении расстаться. Но все старания его – скучны, просты, пусты. И света шаткая вода, и тяжкий камень теми – Одно кромешное ничто – квадрат ли, полукруг… Я не с тобой и не с собой. Я сам, конечно, с теми, Кого привёл осенний путь на север ли, на юг!.. Звенят слова осенних дней под звёздными крылами. И сами дни, как мотыльки, на свет зимы летят. Сверкают гроздья пустоты; поёт, сверкая, пламя. Сверкает солнечный июль сквозь зимний листопад... А что же будет!.. А что же будет? – темь и тьма. И ничего живого. И лепестки счастливых дней мгновенно облетят. Поставит время зеркала. В них отразится слово. Его, смеясь, произнесёт кудрявое дитя. И снова будут бить ключи, и снова непонятно – Сгорит ли радости свеча, иль загорится вновь!.. В мерцанье тонкого огня – тоски святые пятна, Иль безобразная стезя с надеждой на любовь?.. Звонят, звонят колокола, но молчаливо небо. И темь, и свет, и свет, и мгла – кромешное ничто. А на столе молчит, лежит… поёт краюха хлеба. И ангел шепчет с высоты: Нигде, Не ты, Не то… В голубых мотыльках... (триолет) - 26 - Покажите мне лес в голубых мотыльках. В оперении света весеннем. Это будет душе во спасенье. Покажите мне лес в голубых мотыльках! Полдень… Тающий день… Воскресенье… Лепетанье ручьёв! И подснежник в снегах! Покажите мне лес в голубых мотыльках. В оперении света весеннем. Окно… - 1 - Открытое в осень окно. Смеялось и пело. Смеялось и пело. И нитей густых волокно От солнца, в него проникая, летело. Окно сопрягало огни Короткого счастья и долгого горя. И мрачно горели они – От севера, снега до юга и моря. Игольчатый холод проник В оконные блики. В осенние лики… В окно – как бессмертья родник – Струился внеременья символ великий! Дрожало, скрипело окно. Но символ – то писком, то пением птицы, То – светом небес – всё одно! – В меня проникал, чтоб в тебе сохраниться. - 2 - Окно – беспощадный палач. Окно – всетворящий спаситель – Послушай мой стон и мой плач! Послушай мой голос в зените! В зените страстей и мольбы О будущем, о настоящем… Осины. Берёзы. Дубы… И памяти брошенный ящик. – Всё это двоится в окне. И лица, и мерзкие рожи… Всё то, что погасло во мне. И всё непогасшее тоже… ЗВЁЗДНОЕ Лечу по простору, подобно лучу. Звездою с тобою побыть я хочу. – Качаться на лунных качелях, Купаться в таёжных метелях. Касаться ночных шелковистых ресниц. Загадками тешить сиянье зарниц. Стать искрами зимнего снега, Упав с обветшалого неба. И явится он, и она… и Оно, Которых не видели очень давно. Погаснем с тобой от восторга, Смотря на них светло и гордо. Припомнив, что это забытые мы, Что жили во плоти, как в стенах тюрьмы, На этой Земле, на планете, Где счастливы птицы и дети. Меж нами тенями бродило Оно, Всё то, что нам знать по сей день не дано, Но то, что нас крепко связало, Единым нам стать приказало! Звезда, мы с тех пор вместе! вместе с тобой! Пусть кто-то смеётся над нашей судьбой. Но Общее Наше Начало Навек нас с тобой обвенчало… Снова хлопья луны... Снова хлопья луны осыпаются тихо на землю И щекочет жасмин лепестками ночные глаза. Растекается олово жизни; сверкая, колеблет Розоватых времён поредевшие наши леса. Я забыл имена и меня их владельцы забыли. И весна отступает к зиме с каждым годом грустней. Ото всех остаётся лишь горсточка серенькой пыли. От всего остального – мерцание спящих теней. И чего ещё ждать от грядущего, если в прошедшем Все отыграны партии. Всё – пустота… пустота… И шагает по тихой планете толпа сумасшедших, И над ними горит одинокая злая звезда. Мерцает прошлого звезда… Иду по голубому лесу. Над ним господствует луна… Сколь мало стало в жизни весу! Сколь обесценилась она! Сколь обесцветились мгновенья… Сколь потускнел немой простор! Разбиты прошлой жизни звенья. И это мне – как злой укор! Деревья. Детство. Солнце. Лето… Блестят звенящие леса. Кто скажет мне: Ну, где всё это? – Молчат просторов голоса. Молчит, грустя, слепое время. И нет её… и нет тебя... Ни мысль, ни чувство, ни прозренье!.. Живи один, тоску терпя. И запивай надежды мякиш Густой сукровицей судьбы. Та, для кого хоть что-то значишь, – Придёт, достойная мольбы. А не придёт – так и не надо! Деревни… Веси… Города… Не в ней, не в них тебе отрада. Мерцает прошлого звезда… Февральское прошлое Февраль. Апельсинный закат. Звериные тропы. Болота. Леса. Струящийся прошлого яд. Над лесом краснеет его полоса. Он в каждой молекуле здесь. И я отравился им очень давно. Разлука – грядущего месть – Ко счастью, что в прошлом мне было дано. Ни сладок, ни горек тот яд. Простите, что снова пишу я о нём… Но умер над лесом закат. – Сгорел чуть похожим на горе огнём. Осталась сырая земля… Звериные тропы, да чаща и мох… Остались леса и поля. Но – самое главное – небо и Бог. Я верю – помогут они, И вспыхнет огонь благодати в душе… Но где же, но где же те дни, Которых не в силах вернуть я уже! Лебединое перо (триолет) - 27 - Возникло сиянье пера лебединого Из полночи горькой, из влажной глуши. Всё было живое. Ни доли картинного… Возникло сиянье пера лебединого. На флейтах играли весну миражи. Блестели в осоке тревоги ужи. Возникло сиянье пера лебединого Из темени горькой, из влажной глуши. Маргинальное Пока ещё стоят *уи, Нам, корешок, роптать негоже. И, знать, дела не так твои Плохи. Мои, наверно, тоже. Сегодня – виски Гленфарклас, А завтра – квас да самогонка. За тёлок выпьем, и за нас! Братан, чего стоишь в сторонке?.. А снег липучий за окном… А на диване дремлет шмара… Уснула? При же, долбогном! Пока пьяна – даёт задаром. …А помнишь, пили мы втроём. И ты, и я, и чикса Настя. Как ты махал пред ней х*ём. Она смеялась: «Дядя, здрасьте!..» Потом пошли с водярой к ней, В её – с диваном рваным – хату. И в две дуги – так веселей – Еба*и Настю. Та пиз*ато Легко подмахивала нам. Но ты кончал, Володька, первым. А я – по часу – пьяный в хлам Долбил, и брызгал в рожу спермой. Да… тёлки были заепись В те времена. Вон та же Настя – Бывало крикнешь ей: "Ложись!.." – Пи*дёнка влажная от счастья. "Хочу – кричит – скорей вставляй". И денег никогда не спросит. Теперь же все: "Где деньги, зай?!.." В глазах у шлюх – зима да осень. И молодых не сыщешь тел. И сами стали мы гнилые. ...А… ты уж кончил, скорострел!.. Какие бабы нынче злые!.. Ночь. Небеса. Полынья Нет ни зимы, ни весны. Счастья покои тесны. Катится слово Зло и свинцово. Тихие тени грустны. И ни мою, ни твою Музыку не узнаю, Ту, что сначала Громко звучала. Тихие песни пою. Озеро. Лёд. И камыш. Зимнее олово крыш. Снегом над всеми – Серое время. Памяти юркая мышь. Не про тебя и меня Сипло молчит тишина… То, что забыла – Вспомнит могила. Ночь. Небеса. Полынья... Окончание Темнота в густом проёме запотевшего окна. Нет ни виски, и ни водки – сигарета лишь одна. Неизбежность тонкой тростью мне в окошечко стучит. Молчаливая разлука бродит страхами в ночи. На балконе закурить ли? Но паршивый мой табак! Зелья пенного налить ли?.. Но нельзя, нельзя никак. Потому что это зелье преисполнено огня. То – не виски и не водка – мир меняет, не пьяня. Мир меняет в серый сектор, где ни грёзы, ни любви. – Только вечность, только слёзы, стоны страшные твои… За бокалами в буфете – с ним графинчик виден мне. Дом пустой. Тоска. Дремота. Слёзы, стоны в тишине… Быстрей летят года... Дворец зимы разрушен. Остры кинжалы дней. Смеющиеся лужи Приветствуют грачей. И близко, и далёко – Столь переплетено, Что тут бессильно око: Ослепшее оно. И лЕса акварели – Понятны лишь душе. Осины, липы, ели – Всё, будто в мираже! Мираж теней лиловых, Сквозной голубизны, Мираж пиров еловых В избушке у весны! И световые волны – Брожение времён – Забытым прошлым пОлны, Как в сказке сладкий сон. Но ничего иначе Не будет никогда. Опять весна, а, значит, Быстрей летят года! Времена (триолет) - 28 - Времена не бывают хорошими, Потому что они – времена! Горе – с гору, а счастье – с горошину. Времена не бывают хорошими… Сколь грядущего злоба черна – Столь мертво отошедшее, прошлое! Времена не бывают хорошими, Потому что они – времена! МАЙ, 2020 Ну и где они, ваши протесты! Люд, как мыши, сидит по домам. На ковид непонятные тесты Кто-то сдал, перепуганный в хлам... Упыри, как и прежде, в фаворе. Им не страшен ни Бог, и ни чёрт. А людское кромешное горе По мозгам их - нектаром течёт. Перемешаны краски и звуки, Перемешаны небыль и быль. И скулят о величии суки, Ведь для них боль народная - пыль! Ну и где они, ваши протесты! Никого. Никогда. И нигде. Не застрянут постыдные тексты У попо-ой в смердящей пи-де... Только тихое слышу роптанье, И не злое, не гневное, не... Что таить - ни секрета, ни тайны - Нас давно утопили в говне. А теперь захлебнуться прикажут В этой жиже, но, сколь ни тяни - Те, кто вязкой блевотины гаже - Сосчитают последние дни! Ну и где-е-е-е они, ваши протесты! Стоны, жалобы и... - тишина... Всех слепили из гнойного теста. Будет жарить пирог сатана! Всех свалить! - всех - в помойную кучу! - И навальных, и тех, кто рулит... Эти выродки похоти сучьей Не достойны червей и земли. Рыхлые мысли Потерялся я в фиалковом лесу. И брожу-блуждаю, будто сам не свой. ...А тебя всю жизнь на кладбище несут, Потому что ты всегда была живой. Так всегда, конечно, было, так всегда!.. Ускоряются в разлуке времена. Но под кем ты провела свои года – Мне хотелось бы услышать имена! Без тебя и пустота – не пустота. Потому что ты ещё не под землёй... Ты ли это? Или всё-таки не та, Что клялась навеки быть со мной, со мной?.. Так под кем ты содрогалась в темноте И кричала так, что меркли небеса?.. Будет горько нам с тобою перед тем, Чьи сильнее всех слова и голоса! Вот и всё... – а дальше... дальше ничего. Поле, травы, лес, луга, река... Растворилось яркой жизни вещество В мутном озере тоски на все века. Был с тобою кто-то рядом, но не я. Но всегда хотел тебя, терпя его. Бесконечен ужас злого бытия. Ты и он – теперь едино существо! Только смерть разделит всех, о, только смерть! Принесут тебя и в землю окунут. …И меня, что говорить с тобой посмел – Позабудут через несколько минут! Фрагментик Плачет солнечная ветка На берёзовом ветру. Световые иглы метко Мечет солнце поутру. Играя в бессмысленность Иголки светоносные, Как смерть иного дня, Застряли между соснами, Загадкою дразня. И луч, во тьму чащобную Проникнув, задрожал, Спокойствием загробного Блестел его кинжал. Узки ворота времени В полдневной светоте, Как знак чего-то древнего, Забытого в мечте. Крутилось бесконечное И пряталось в тени, Наивное, беспечное, Как в прошлом наши дни. А я стоял бессмысленно У счастья на краю, Играя злыми мыслями В бессмысленность свою. Иголки светоносные, Бессмысленность моя – Светились между соснами, Безумие тая. Ёжик Глупый день – как будто ёжик, Иглы – солнечные стрелы. В тучах – под небесной кожей – Прячет мордочку несмело. Слышит облачные звуки, Бормотанье старых сосен, Слышит скорби и разлуки, Знает, сколь порой несносен Старый мир земной, а время – То бескрыло, то крылато, Ощущаемое всеми, Всё спешит, спешит куда-то… И от этого так страшно. Но беспомощный и глупый, Ёжик-день, уже вчерашний! – По болоту жизни хлюпал. Света, Света... Света, Света, где ты, где ты? Где же твой прощальный свет? Замерцало снова лето, А тебя всё нет и нет… Как во влажные объятья Приняла тебя земля, Усмиряя все проклятья, От бессмертья до нуля!.. Помнишь: кочки, лес, болото, Утро, белые грибы?.. Иномерным было что-то В вязком коконе судьбы. Что-то в воздухе светилось! В свете утра – аромат! Нисходила Божья милость К нам сто лет тому назад. И не мы как будто были Ранним утречком в лесу... А теперь – к твоей могиле – Я венок простой несу. Постою, и стерва память Снова прежнее вернёт, Рассмеётся и обманет. Сдавит сердце колкий гнёт. – Гнёт того, что не случилось… Но – случится – знаешь ты! Полдень. Лето. Божья милость – На твоей земле – цветы… Света, Света, где ты, где ты? Где же твой печальный след? И мерцает снова лето, Что же? …а тебя всё нет… Былая тропа Тропа, ведь ты одна была Моим прощаньем и венчаньем. Но ты безлюдно умерла Среди крестов людских молчаний! Тропа! Ты в северных лесах Вела меня по мхам и топям. Я слышал чьи-то голоса И чей-то непонятный топот... Давно везде искал тебя, Моя тропа, тропа родная, Чужие радости терпя, Ничто ни в ком не принимая! Ломало, плющило меня, Но всё ж, тебя навек запомнив, Ищу, безумие кляня, Себя надеждою заполнив. И ожидаю, что ко мне Ты выйдешь из еловой гущи, Вся в солнечных снегах к весне, И я забуду о грядущем! И буду жить тобой, сейчас, Ступая по тебе, былая. И - никого, кто кроме нас Блистал бы, радостью пылая!.. ...Я чистовик воспоминаний В себе из прошлого несу: Тропу прощений и прощаний В бескрайне сказочном лесу. Связь Изумрудная сказка живой красоты Расцвела аметистным узором, И струились ручьями лесные цветы, И леса возвышались собором. В эту зелено-алую тонкую вязь – То галактики грёз, то печали – Вплетены, и блистает наитием связь: Что грядёт – с тем, что было вначале. В том начале, когда, улыбаясь, смеясь – Милым гномиком бегало детство Средь цветов и дерев… Не порвать эту связь В ясной памяти – верное средство – Оказаться в былом, том волшебным былом, Где добрее, нежнее, светлее… Так не рви эту связь поздновременным злом, И – ничто не покажется злее! Ласточка! Смешинка!.. Поздний луч в кристалле. Кромка дальних гор. Странных мыслей сталкер – Лучик – метеор. «Широка усталость»… «Высока печаль»… Что ещё осталось? – Скомканная даль… Заперты все въезды В город скоростей. Небо. Вечер. Звёзды. В поле коростель… Думай обо мне же Чаще, чем всегда, Полночная нежить, Тихая звезда. Думай, думай, думай… Только не жалей Красноватый сумрак Умерших аллей. Опустись снежинкой. Пробуди восток. Ласточка! Смешинка! Поздних дней листок!.. Монолог Небытия Я трансформируюсь в оконное стекло, Где гномики зари шалят на гранях… А утро, что фиалкой расцвело, Скользит по мне, бессмысленностью раня. Ночное торжество сырых небес Мерцанием Венеры угасает. И тишина космических завес От суеты грядущей не спасает. Но я – стекло... на мне поёт роса... И мир другой со мною существует. И время, будто детская слеза, Сверкая, явь рисует мне живую. Похоже на поющую росу… А вы несчастные завистливые люди! И если превращусь я в стрекозу, То будет весело, что скоро вас не будет… Огонь над полями... Огонь над полями над талой бумагой Над взвешенной смежной водой, И если молва – лишь последняя сага Последствий – и «после» и «до» , - То осень и слякоть и дольняя мякоть Встает у тебя из груди. А – значит – забудь веселиться и вякать, Прости всех – ты слышишь – прости… Огонь над полями – как смех над лесами Того, кто и здесь и нигде… Но – слышишь – свирелью – над горнею келью Пропели осанну Звезде… И ты не со мной, но мы снова едины, И ртуть в наших венах кипит. Пойми – вне меня – укорочены длины, В пределах которых размыты картины, Где блеск нетерпенья шипит! Зефирная свирель (Вистлер - один из ирландских сортов виски Зефир - изначально и здесь - западный ветер...) Зефирная свирель поёт о позднем лете, О сумраке дождей и запахе травы. Зефирная свирель - как память о поэте, Которого, смеясь, давно отвергли вы. Зефирная свирель - как пауза в куплете, Янтарь осенних дней, шептание листвы. Ах, всё уже прошло... в забвенье те , и эти... Ах, всё уже прошло, прошло давно, увы! В бокале отцветёт, блестя на солнце, Вистлер! И скатерть на столе отснежит, как метель. Но прогремит над ней высокий твёрдый выстрел, И замолчит свирель, зефирная свирель... Меня вдохновляет природа!.. (триолет) - 29 - Меня вдохновляет природа! Не женщины и не вино. Спокойствие. Счастье. Свобода. Меня вдохновляет природа! Как это мне не всё равно, Когда для души есть работа… Меня вдохновляет природа! Не женщины и не вино. ЛЕС «На самом деле литература не о жизни, … а о двух категориях, более или менее о двух: о пространстве и о времени» «Время больше пространства. Пространство — вещь. Время же, в сущности, мысль о вещи. Жизнь — форма времени» (Иосиф Бродский) И пламя небес, и печали бокалы – всё это и большее – только леса!.. Машина прошедшего долго искала меня в настоящем, а скрип колеса Был слышен по бешеному бездорожью событий, забытых в далёком былом. Леса сотрясались осиновой дрожью в осеннем просторе, безжалостном, злом! Я больше не время, не плоть, не пространство – я снова всё те же осины, дубы... И как не охота во тьме растворяться, во власти и дикой, и злобной судьбы! Машина прошедшего туго завязла в болотах грядущих туманных времён… Шофёр матерится бездумно, бессвязно – о том, что машине пора на ремонт. Да я и не жду ни машин из былого… ни знаков судьбы… и ни зла, ни добра... Расту я во тьме, будто некое слово, древесное слово, в стихи мне пора… Из сора, из ссоры пространства-простора с причиной того, почему же я здесь! Но нет окончания этого спора, поскольку всё сущее – это лишь лес! Лосиному Острову Остров Лосиный – моя колыбель! Сколько прошедшего! Сколько пропащего!.. В памяти струнной – апреля капель – Звонкими звуками времени вящего. Светлым ликером весны веселы Тени прошедшего, призраки странные… Чутко молчит старый лес. А стволы – Солнцем апреля, тоской осиянные… Прошлым хохлатым – мои феврали – Пьют вечера, их настойку янтарную. Волны чудес, будто память Земли, Светятся в небе печалью алтарною. Прошлое! Прошлое! Где твой огонь, Что освещал тонким светом грядущее!.. Остров Лосиный, такой дорогой! – Где же бездонность, тобою цветущая? – Где же бездонность открытых очей Детства наивного, юности бешеной?.. – Всё потонуло в озёрах ночей Позднего времени, зрелости взвешенной. Остров Лосиный! Сгубили тебя Ветры внезапные позднего времени. Стал ты другим, все потери терпя. Нету теперь ни надежд, ни прозрения! Дико вокруг, беспокойно в душе. Даже весна точит глупое лезвие. Страшно кривляется в злом кураже Пьяным паяцем плохая поэзия. Лес Мой! В тебя погружаюсь опять. Ты симметрично в меня погружаешься. Время легко обращается вспять. Мир мой! Так что же ты не возвращаешься! Я осознал ничтожность бытия... Я осознал ничтожность бытия. И кто бы, что бы мне ни говорили, – Я упрощён до схемы « ты и я» Сегодня, ну, а завтра – столбик пыли! И кто, и что мне могут рассказать, Когда теряюсь в собственных обломках. А ты глядишь , без слов, в мои глаза. Как совесть. Как похмелие. Как ломка!.. И – ни к чему - следы твоих границ, Которые в прошедшем начертала… Я не хочу небесных колесниц, – А только цвет и свежесть краснотала. И похер – на тебя, на всех друзей. Судьба змеится бешеною струйкой По горестной руке любви моей, По твоему гнилому «поцелуй-ка»!.. Огни весенней полночи... Огни весенней полночи. Огни мои, огни, Сгорающие полностью, Невечные они!.. И ночь загадкой лунною Томит меня, томит, Как действия безумные, Творимые людьми… Но забываю начисто В подлунной ворожбе Все мысли их, чудачества, Лишь вспомню о тебе… Мохнаты лапы прошлого, Как ёлки у ручья. Иду еловой рощею, Ничей, и ты – ничья – Моя ошибка давняя, Мой нолик… минус… плюс… Покорно-своенравная… Молюсь, молюсь, молюсь Тому, что не изведано, Тому, что впереди, Тому, что мною предано, Что – тяжестью в груди!.. А ты живёшь под окнами Колючести моей, Живёшь, совсем промокшая Слезами прошлых дней. Игрушкой позабытою, Осколком января, Непонятой, забитою, Раскаянье даря. Но точка, еле видная, Что мучает меня, Поставлена обидою, Тебя во всём виня. Ах, сколь бы ни были... Ах, сколь бы ни были успешны вы, Но если воля мирозданья – Шепнет на ушко вам: «увы», – В момент потонете в страданьях!.. Во множестве объёмных слайдов... (почти триолеты) Во множестве объёмных слайдов Размещены мы на одном. Рельефом мира он знаком Лишь на мгновенье… В новом слайде Отыщем в образе другом Слегка отличный мир. – Потом – Переберём все эти слайды. Жизнь – в этом образе одном. И время – в образе таком: Во множестве объёмных слайдов. Мгновенный мир мы за окном Узрим недвижным. А потом – Он сменится другим из слайдов, Несхожим с прежним. Незнаком Он в новом образе таком. О время – лишь наборы слайдов! 2001 ---2021 гг. Листва струила аромат... Листва струила аромат В прохладе грозовой истомы, И капель звонкий звукоряд С небес летел, земле знакомый. А малахит сырой травы, Стеблей-цветов переплетенье Под промельками синевы Лечили злое настроенье. Из предвечерней полутьмы Спадал поток неугомонный Пестрящей птичьей кутерьмы И осыпал рассудок сонный. И память о былой любви, И прошлых красок переливы Померкли, выцвели, увы, Беспомощно и торопливо. 2001 --- 2021 гг. (с) Борычев Алексей Леонтьевич