В припадке истины - единство

Сбивает память чувства в стаю, Забыв про давеча, как было. Я вспоминаю, низвергая, Как нас любовь любить учила. Уймись, сознанье. Пресмыкаясь, Не стоит прошлого касаться. Отнюдь, я вроде и не каюсь, Я просто не хочу казаться. Я помню первый день чреватый, Руками множество ротаций, Ответ типично резковатый До уймы глупых симуляций. В глазах любви гнездится счастье. За прошлое и в оправданье Готов любовью рассчитаться И описать души рыданья. Нас детородные желанья, Не отпуская, совращали, Порой дневные воздержанья, Вновь удивляя, соблазняли. Луна, стыдливо озираясь, Дрожала ночью над постелью. И чувства, злости доверяя, Разлуку метили как шельму, И губы на ладонях грели Ещё вчерашние мозоли. До косточек любовь раздели Келейной страстью. И в подоле, Найдя минуту истощенья, Я стал похожим на тихоню, То так, то эдак, до смущенья, Готовый сдаться всесторонне. Краснея, трогал её ляжки, В упор и долго изгалялся, Затем, закашляв от затяжки, Бессовестно угодно клялся. В припадке истины – единство, В гортани звук любви протяжней. Всю ночь шептал ей: «Позаимствуй, Добавь слюны для эпатажа». И мысли пошлые, стеная, Просили: «Действуй, и попроще». Словечки, плотью набухая, В секунду становились бросче. На чреслах ночь была проворней И, как на кресле восседая, Хотела снова и задорней, Движеньем чувства подгоняя. И снова, вновь и в помраченье, Мы зрели, заново желая. Любой незваный был лишенец. Всё повторялось, невзирая. С годами счастье измеримей. Любовь потворствует адату. Проходит страсть неумолимо, И сердце пишет рефераты. Я шёл в канве судьбе навстречу, Любовь причинами калеча. Что есть – то старому перечит. Живу, считая дни столетья. Святые дни оставлю сути, Зачем, к чему – не понимая. Познал, достигнув перепутья: В дороге жизни правит карма. В дыре отчаянья, брыкаясь, Я доживаю век ушедший. Любовь до слёз – начинка рая, Конечный дом – кусок траншеи. Увы, что бегло – скоротечно. Судачат опосля легенды. Что непохожее, то вечно. Толпа бывает милосердна. Дубай 29 декабря 2000