Главная > Современники > Raven Anna > Сен-Жюст (гготовый проект)
Raven AnnaRaven Anna

Сен-Жюст (гготовый проект)

«Сен-Жюст» 2021 Автор: Богодухова А. (Anna Raven) (в двух актах) ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Луи́ Сен-Жюст - французский революционер, военный и политический деятель Великой Французской революции. Камиль Демулен – французский революционер. Инициатор похода на Бастилию 14 июля 1789 года, положившего начало Великой французской революции. Друг Робеспьера. Максимилиан Робеспьер – французский революционер, его избирает кумиром Сен-Жюст Гражданин Капет – павший король Людовик Шестнадцатый Свобода – полумистический дух, то видимый, то незаметный Люсиль Демулен – жена Камиля Демулена Депутаты, горожане, представители народа (в Конвенте) – массовка АКТ ПЕРВЫЙ Сцена 1.1 Пролог Провинциальное затишье, прерывающееся редким ярким пятном. Усталые, серые лица, грязные одежды, лохмотья – тоска и пустота держит души людей. Людям будто бы лень даже переговариваться между собою, обходятся больше жестами и знаками, изредка кого-то пошатывает и другие, с усилием подхватывают товарища. В толпе мелькает аккуратно одетый, молодой и энергичный Сен-Жюст. Он подходит к одному из граждан, встряхивает его за плечи, но не встречает ничего в его взгляде; подходит к другому, демонстрирует какие-то бумаги, но другой только пожимает плечами и смотрит куда-то мимо. Сен-Жюст с досадой оставляет толпу, вчитывается: жадно и дико – в собственные листы, торопливо переворачивает их. Толпа обходит его, словно камень и расходится волнами, не замечая – проходит серо и равнодушно. Сен-Жюст не замечает их, вчитываясь с горячностью в листы. Когда исчезает последний человек, он поднимает вдруг голову и замечает, что остался один. В его взгляде досада и насмешка. Сцена 1.2 «Мой дух болен свободой» Сен-Жюст осторожно складывает листы. Один из них выскальзывает из его пальцев и падает на такую же серую, словно бы выжженную, землю. Он наклоняется за ним, протягивает руку, тянется к листу, но вдруг отдергивает руку, словно какая-то мысль вдруг озаряет все его существо, замирает. Сен-Жюст: Мой дух отравлен И опьянен. Я всё оставлю… Медленно поднимается, забыв про листок. Бешеная мысль врывается в его душу. Я всё оставлю! И брошусь вон, Навстречу мечтам и свободе! Свобода возникает за его спиной, медленно выступает, нерешительно касается его плеча, но, прежде чем Сен-Жюст успевает обернуться, ускользает в сторону еще бесплотным духом. Я, кажется, чувствую дрожь В самой земле… Оглядывается, но уже без досады или насмешки, а с каким-то горестным восхищением. Свобода отступает в полумрак, скрывается в тени серости окружающих бесплотных теней от домов. И Повсюду. Она в небе и в народе, И режет как нож, Но нож тот как чудо! Замечает снова лист, наклоняется за ним и быстро поднимает, укладывает среди предыдущих листов с небрежностью, даже не глядя, убирает за пазуху. Я вижу в ночи и наяву, Как народ сплочён. И я уже здесь, я иду… Делает, словно бы в подтверждение, несколько шагов, улыбается, вскидывает руку в зажатом кулаке. Мой дух опьянён. Я буду драться, пока не умру! Свобода снова появляется из серости, протягивает к нему руку. Сен-Жюст с воодушевлением замечает ее, и, указывая на Свободу, обводит другой рукой окрестности, как бы призывая присоединиться к его ликованию. Однако людей нет. Сен-Жюст же этого не замечает. Мой дух болен свободой, и я Отдаюсь пляске всех битв. Свобода! Дорогая моя, Я буду драться или буду убит. Свобода касается его руки, переплетает его пальцы со своими, касается щеки Сен-Жюста, словно бы одобряя действия. Сен-Жюст задерживает ее пальцы на своей коже, обращается уже к ней, глядя в глаза Свободе: Мой дух болен свободой, спешит Увести прочь из дома меня. И есть тот суд, что благо вершит, Ох, свобода...родная моя! Свобода отпускает руку Сен-Жюста, несколько раз кружится вокруг себя, улыбается. Со всех сторон вдруг приближаются люди – такие же серые, безрадостные. Они тянут руки к Свободе, невольно вставая перед Сен-Жюстом и мешая ему видеть Свободу. Сен-Жюст с трудом выбирается из толпы. Мой дух отравлен И опьянен. Я всё оставлю, И брошусь вон. «Выпадает» из толпы, в которой уже совсем не видно Свободы из-за множества тел и рук, отступает на несколько шагов в сторону и почти что кричит. И нет сетей тому, кто волен, Мой дух свободой болен! Кто-то неудачно толкает Сен-Жюста и от этой неудачности листы из-за пазухи вдруг рассыпаются у его ног. Виновник замечает, с неловкостью пытается поднять листы, но Сен-Жюст властно останавливает его руку: Я брошу всё пустое, И пусть это мне жизни стоит, Но как тут устоять, Когда дух свободой опьянен? Я буду драться… Замечает Свободу, мелькнувшую в толпе, которая медленно кружит ее. Бросается к толпе, вытаскивает кого-то, занимает место, хватает Свободу за руку, останавливая ее движение. я должен сказать, Как я люблю И как обречен! Свобода пытается снова переплести свои пальцы с его пальцами, но толпа снова кружит Свободу и Сен-Жюст выходит из толпы, проходит по разбросанным, своим же листам. с решимостью, которую не может сломить ничего: Мой дух болен свободой, и я Отдаюсь пляске всех битв. Свобода! Дорогая моя, Я буду драться, или я буду убит. Усмехается, оглядывается на Свободу, которой снова не разглядеть, отворачивается, прижимает руку к сердцу, но будто бы не осознает этого: Клянусь тебе усталость не знать, Клянусь тебе до конца стоять, И обрести покой лишь в смерти, Мне сердце рвёт холодный ветер... Толпа медленно отступает в серость своего мира. Свобода прячется, нерешительно и с тревогой провожая толпу взглядом. Восстанавливается провинциальное затишье и ленность, словно бы и не произошло ничего. Сен-Жюст набрасывает на плечи дорожный плащ и слова его звучат скорее как заклинание, он обращается к своему духу, а не к какому-то определенному лицу. Мой дух болен свободой, и я Отдаюсь пляске всех битв. Дорогая свобода, ты будешь моя, Или я буду убит! Свобода совершает не то прыжок, не то неосторожно бросается к Сен-Жюсту наперерез, не то желая его остановить, не то в желании благословить, он останавливается, приподнимает ее лицо за подбородок и заглядывает ей в глаза. И я уже здесь, я уже иду - Я буду драться, Или умру. Сен-Жюст скрывается, плотно запахнув свой плащ. Свобода пытается снова броситься за ним следом, но не успевает и замирает, беспомощно понурив голову. Сцена 1.2.1 «В предвестии…» Свобода стоит некоторые мгновения, также понурив голову, пока медленно рассеивается серая хмарь. К ней подступают с почтением жители: теперь это не безликие люди, это люди с живыми лицами, пусть и облаченные в рванину. Один из жителей выступает вперед и протягивает руки к Свободе. Он запевает, и его слова подхватывают хором другие. Жители: La liberté passera par la ville La liberté passera par le monde C'est le pouvoir. Elle arrive Et n'a pas peur de la mort Свобода кружится вокруг себя, все быстрее и быстрее, затем совершает несколько резких прыжков. Она начинает танцевать, танцует все быстрее и решительнее, все яростнее и горячее. И крепнут с ее танцем слова жителей. La liberté passera par la ville La liberté passera par le monde C'est le pouvoir. Elle arrive Et n'a pas peur de la mort! Слова звучат все громче, вокруг Свободы все больше и больше места. У нее огромный простор для танца и танец этот загорается яростью. вовлекаются в него жители, все новые и новые лица… Затем Свобода замирает среди жителей. Те осторожно уходят в серость, которая вновь как бы захватывает и жителей, и улицу. Свобода остается одна. В отдалении слышны слова: La liberté passera par la ville La liberté passera par le monde C'est le pouvoir. Elle arrive Et n'a pas peur de la mort… Сцена 1.3 Увертюра Париж. Суматоха улиц. То там, то тут происходит движение. Слышен смех, чьи-то слезы. Неразборчивые речи и выкрики. Кто-то громит лавки, кто-то дьявольски хохочет, слышен звон стекол. Улицы дрожат от движения и сумасшедшего движения, порождённого революцией. Разноцветные наряды, грязь, обрывки, обломки…кто-то из жителей посреди улицы разбрасывает листовки, кто-то хватает их. Какого-то наглеца стаскивают с бочки, с которой он пытался вещать. За всем этим действием наблюдает в окно Максимилиан Робеспьер. Он наблюдает за улицей так, как будто бы не удивлен происходящему. Комната Робеспьера бедно обставлена. На его столе большое количество бумаг, чернильницы, перья – все в странном порядке, который может быть понятен только владельцу. Все бледновато-болезненных тонов. Единственное неожиданное живое пятно в обстановке комнаты – корзина с нежно-кремовыми розами, которой Робеспьер едва-едва касается пальцами. Стук в дверь. Входит Камиль Демулен. Демулен страшно взволнован, Робеспьер торопливо оборачивается к нему. Робеспьер (с теплотой в голосе): -Камиль, мой друг! Камиль (смущенно улыбается, кивает, достает из-за пазухи какую-то бумагу, сложенную в четыре раза): -Максимилиан! Единого мнения о предложении Тальена все еще нет, и я… Робеспьер: -Это пока не так важно. Ласурс станет нападать на Париж и всех депутатов, значит, нам нужно действовать слаженно. Я очень жалею, что они так хорошо знают эту нашу слаженность! Камиль: -О чём ты говоришь? Робеспьер: -Я говорю о том, что они хорошо знают нас. слишком хорошо. Нам нужен блестящий оратор, что собьет их с толку непредсказуемостью, впрочем… Не заканчивает фразы, пробегает лист, поданный ему Демуленом, глазами. -Позволишь мне немного изменить? Камиль Демулен (пожимает плечами): -Да, прошу тебя. Робеспьер кивает, берет лист уже внимательнее и садится за свой стол. Камиль Демулен явно мнется. Робеспьер замечает это. Максимилиан Робеспьер: -Мне кажется, ты спешил? Я ошибся? Камиль Демулен не отвечает, лишь как-то неловко поводит плечами, прячет взгляд. Робеспьер (уже с тревогой): -Да в чём же дело?! Сцена 1.4 «Даже если пути разойдутся» Камиль (бросается к столу, садится против Робеспьера, словно, наконец, решаясь, хоть и отчаянно смущаясь): Мой друг, ко мне приходил кошмар, Я видел наше разделенье, Я видел смерть...твою и мою. Робеспьер едва заметно улыбается, но не реагирует, только откладывает листок в сторону и слушает с вежливым и неослабевающим вниманием. Камиль Демулен (нервничая, но нервность его обретает более яростную, тревожную форму): В моей груди страшный жар, И от этого мне мучение, Мне кажется: мёртв, горю! Робеспьер успокаивающе касается его плеча через стол. Камиль (предупреждающе): Ты знаешь, что я не трус... Робеспьер (кивает, подтверждая слова друга, его тон успокаивающий, он не думает смеяться или издеваться, а искренне хочет поддержать Камиля, воззвать к его разуму): Это всё глупо, всё сон. Во снах мешаются грёзы. Но этот сон пуст, Предвестия нет! - я поражен... Чтобы переключить его внимание, указывает на корзинку с кремовыми розами, касается лепестков пальцем, поглаживает их с нежностью: Мой друг, взгляни на эти розы! Камиль (даже не глядя на розы): Они прекрасны! Но этот сон - Это страшная битва ума. Мнется снова, прежде чем решиться на то, что давно уже зреет в его уме: И я прошу у тебя - Мой друг, пусть я и смешон... Робеспьер (с легкой нетерпеливостью): Да скажи же! Была - не была! Камиль (хватаясь за руку Робеспьера, с мольбой): Взгляни на меня! Робеспьер покоряется. Кажется, он действительно беспокоится. Если наши пути различны, Если наши дороги обманут, И дружба станет нелогичной, И боги от нас устанут... Робеспьер поднимает ладонь, показывая, что слова Камиля – это бред, не имеющий ничего общего с реальностью, но Демулен продолжает с настойчивостью и голос его крепнет: Даже если разойдутся пути, Насовсем разойдутся, навек! Я прошу тебя хранить память, От смерти никому не уйти, И всех ожидает пепельный брег, Но, если мы сумеем оставить... Заминается, словно бы ком в го горле. Робеспьер (подхватывая, угадывая стремление Камиля, понимая, что он хочет сказать, поднимается из-за стола и принимается расхаживать перед ним): Хочешь слова? что ж, я дам. Я мысль твою угадал. Если даже разойдутся пути, Мы все уйдем к иным берегам. А там снова друзья... Оборачивается на Демулена: я сказал! От смерти однажды и нам не уйти. Камиль улыбается – устало и измученно, Робеспьер встречает его улыбку кивком. Камиль Демулен и Максимилиан Робеспьер: Даже если здесь, на земле, Разойдутся дороги - пути, Дождись меня, друг, на ином берегу. Камиль тоже поднимается из-за стола. Я приду: по воде и золе, От смерти никому не уйти - В этом поклясться могу. Демулен подходит к окну, где стоит Максимилиан. Они смотрят друг на друга, стоя также – друг против друга. Камиль Демулен и Максимилиан Робеспьер: Даже если здесь, среди живущих, Мы пойдем друг против друга, И разойдутся наши пути, Там, за гранью всего сущего, Я подам тебе руку… Протягивают руки друг другу. Рукопожатие, объятие, хлопок по плечу. Ведь от смерти и нам не уйти! Камиль, немного, очевидно, успокоившись, отходит от окна, к столу. Камиль Демулен и Максимилиан Робеспьер: И мы пойдем друг против друга, И дороги разные, и разобьются грёзы... Там, на ином берегу, я подам тебе руку. Камиль Демулен замечает нежно-кремовые розы. О, мой друг! Взгляни на эти розы! Робеспьер садится за свой стол, Демулен уходит прочь. Сцена 1.5 «На улицах Парижа» Парижская улица. Горожане. Кого-то стаскивают с бочки, со смехом отвешивают кому-то пинка. Со всех сторон воодушевление, смешанное с зарождающейся агрессией и жестоким очерствением сдерживаемой годами толпы и получившей, наконец, свободу… Горожанин 1 (вскакивая на какие-то ящики, неумело, но с энтузиазмом обращает на себя внимание): -Граждане! На наших улицах триумф, На наших улицах победа! На улицах Парижа! Горожанин 2 (в толпе, обнимая всех подряд, не деля и не разделяя, с воинственным кличем): Один раз пойти рискнув, Мы восстали против света, Которым дух унижен! Толпа (с радостно-яростным одобрением): -Да! Горожанка 1 (разнося из корзины вина, разливая их, со смехом отбиваясь от хмельных приставаний): Встали с отцами нашими, Братьями, мужьями и детьми. Наши улицы Парижа! Гул одобрения. Горожанка 2 (дергая за полы одежды Горожанина 1, стоящего на ящиках): И до дна испьем всей боли чашу, За спины, что стегали плетьми, И дух, что был унижен. Горожанин 1 отмахивается от нее. Горожанка 2 (не выдерживая): -Да слезь ты, другим охота тоже! Ее слова встречают поддержку, Горожанина 1 стаскивают со смехом с ящиков. Тут же кто-то сноровистый и юркий впрыгивает на его место, пищит: -Граждане! Голос из толпы: -И этого малахольного тоже! Стаскивают снова. На ящики забирается настоящий великан с зычным голосом и устрашающей внешностью. По толпе проносится свист. Вскочивший: -Граждане! Горожане: Крик моего рождения Равен твоему. Уровняют улицы Парижа! Мы терпели лишения, Терпели оковы и тюрьму: Они терзали дух, что был унижен! Под вскочившим великаном рассыпаются ящики, не выдержав его веса. Он падает на толпу, что с визгом разбегается. Горожанин 3: Вставайте! Помогите ему- братья и дети, Нам еще предстоит долгая борьба, На полях страны и улицах Парижа! Великану помогают подняться. Чей-то выкрик из толпы: -Война! Горожанка 3: Мы не знаем страха перед смертью! Нам не страшна тюрьма! Мы мстим за дух, что был унижен! Яростный гул одобрения. Горожанин 4 (отодвигая ее в сторону): -Уйди, я тоже хочу говорить! Против рабства и господ, Против всех корон… Сплотил нас дух Парижа! Горожанка 4 (лихо вталкивая его в толпу): -Чего расшумелся?! И я скажу. Против тьмы восстал народ, На костях его устойчив трон, Мстит за все тот дух, что был унижен! Горожане встречают ее слова выкриками, поддерживают. На улицы, в начале ее, появляется Камиль Демулен. Он спешит, но явно замедляет ход, чтобы послушать немного слова граждан. Услышанное нравится ему чрезвычайно, он кивает. Кто-то подходит к нему, берет за руку и отводит в сторону: переговорить о деле. Горожане: Крик моего рождения Равен твоему. Уровняют улицы Парижа! Мы терпели лишения, Терпели оковы и тюрьму: Они терзали дух, что был унижен! Камиля Демулена отводят в сторону – еще дальше. Народ беснуется, но уже не слышны его выкрики – он словно бы замедляется, затихает, выцветает. С другой стороны улицы появляется взволнованный, облаченный по-дорожному, весь запыленный дорогами, Сен-Жюст. Сцена 1.6 «Врата Парижа» Сен-Жюст замирает с восторженным восхищением, заметив вдруг и толпу, и величественные здания, и Врата… Сен-Жюст (шепотом): Париж! Я предвидел тебя - Твои врата. Оглядывается снова. Тихое восхищение превращается в восторг. Глядишь С суровостью дня И так чиста Свобода улиц твоих! Обводит взглядом всю бунтующую, оживающую толпу, кто-то торопливо хлопает его по плечу, кто-то приглашает его включиться в эту толпу. Я чувствую силу - Моя судьба лежит на них: Все мотивы Взяла борьба. Сен-Жюст бросается в толпу. Тотчас кто-то прикрепляет к его груди ленту, горожанка дает ему цветок розы. Сен-Жюст вдыхает ее аромат. Он находится в центре толпы, но вокруг него есть место, словно бы люди, хоть и желают приблизиться к нему, все же не решаются на это до конца. Сен-Жюст (воодушевленно): Париж! Я искал твой лик, В моих грезах и снах. Но лишь В этот чувственный миг Я чую размах Всех судеб людских. Толпа ликует. Она живет совершенно безумной, непонятной со стороны жизнью. Она вроде бы и слаженно действует, а вроде бы – и вразнобой. Сен-Жюст наблюдает, оглядывается, вручает розу какой-то девушке, та смеется, и легко исчезает в толпе. Сен-Жюст (словно бы размышляя о чем-то, что давно не дает ему покоя): И призрак войны, Что добродетель смертей. Свобода улиц твоих, Свободы черты, И храбрость идей… Встряхиваясь, выходя из размышлений. Париж! Я предвидел тебя, Ты мне покорись! Глядишь С суровостью дня, Так прими в дар мою жизнь! Прижимает руку к сердцу. В его глазах стоят слезы, но он не замечает этого. В словах его заключена истина, открывшаяся, словно бы внезапно, ему самому. Твои врата Отняли мой сон, И так чиста Свобода улиц твоих. Заворожен… Шепотом: Заворожен. И моя судьба Лежит на них. Отходит к толпе. Париж, открой врата, Ведь за ними – мечта и борьба! Сен-Жюст становится в толпе, слушает с жадностью обывательские разговоры. С другой стороны улицы появляется снова Камиль Демулен, который быстро переговаривается со своим спутником. Сцена 1.7 «Встреча с Демуленом» Камиль Демулен быстро идёт по улице, приближается по направлению к Сен-Жюсту. Тот его не замечает. Горожане узнают Демулена, кто-то бросается к нему, кто аплодирует. Слышны выкрики: -Это он! Это Камиль! Сен-Жюст (не обращая внимания на шум): Столько людей, Лиц и имен, Рождение идей… Горожане: -Это Камиль! Сен-Жюст (Порывисто, замечая Демулена): -Кто это? Горожанин 1(со смешливым удивлением, указывая на Демулена, остановившегося переброситься словом с какой-то горожанкой): Это? Это же он- Камиль Демулен! Ты, чудак! Горожанин 2 (вклинивается): Газетный прокурор, Что свободу воспел, И адвокат. Сен-Жюст (уже не слышит): Не обознался! О, Мы были знакомы давно. Но теперь, когда словно жизнь прошла... Камиль Демулен (вдруг отвлекается от своего разговора, замечает Сен-Жюст и, радостно улыбаясь, как старому знакомому, приближается к нему): Или память меня подвела, Или это вы, гражданин Сен-Жюст? Сен-Жюст (даже оглядывается прежде, чем ответить, не веря, что, в самом деле узнан): Я…Вы помните меня? Да! Знаете, мой мир – он пуст, И вот, в Париж поддался я! Камиль Демулен (с одобрением, слегка отодвигает одного из любопытных горожан и приобнимает Сен-Жюста за плечи): Вот это верный ход! Взгляни, мой друг, на свой народ, Ощути же свободу Парижа, Смотри, как дух, что был унижен, Восстает из земли… Гул одобрения горожан. Взгляни, мой друг, взгляни! Депутат, с которым Камиль шел (понимающе, но все-таки, не в силах сдержать раздражение): Камиль, нам пора! Мы спешим. Камиль Демулен (равнодушно): Да-да… К Сен-Жюсту: Мой друг, ты добешься вершин, Я знаю: я ведь слышал тебя, Помнишь? Сен-Жюст в некотором смущении кивает. Я знаю, Что мысль твоя О свободе мечтает. Депутат: Камиль, нас ожидают! Камиль Демулен: Минуту! К Сен-Жюсту: Куда теперь? Сен-Жюст: Мой путь того наверняка не знает, Но я хотел бы в одну дверь... Камиль (кивает, соглашаясь): Иди к Робеспьеру! Ты ведь мечтал, Скажи ему все то, что мне сказал. Сен-Жюст (в растерянность. Ему хочется пойти к Робеспьеру, но некоторое сомнение не оставляет его): К Робеспьеру? А...примет меня? Это ведь всего лишь...я. Депутат (уже в явном, неприкрытом раздражении): Камиль, времени нет! Камиль (с досадой): Заладил! К Сен-Жюсту, с участием: Не бойся имен, Он оценит тебя. Вот тебе весь совет. И адрес, возьми, вот – Протягивает кусочек бумаги: Ах, мой друг, какой же день идет! Сен-Жюст принимает лист, разглядывает его. Депутат (Приближается, хватает Камиля за плечо, напоминая о себе): Камиль, сейчас время, что нож! Камиль Демулен (весело): Да иду я, Жорж! Хлопнув на прощание Сен-Жюста по плечу и подмигнув ему, Камиль Демулен удаляется с раздраженным депутатом, который, едва они отходят от Сен-Жюста, что-то начинает ему втолковывать, но Демулен только отмахивается. Сцена 1.7.1 «Я мечтаю» Сен-Жюст, оставшись снова посреди площади, но с воодушевлением, которое присуще человеку, которому улыбнулась удача, улыбается, прочитывает снова текст с бумаги, что дал ему Демулен – адрес Робеспьера, затем бережно складывает лист в карман, идет по улице: Я мечтаю о мире, который придёт, Где каждый будет братом друг другу, Где каждый своё по праву возьмет... За право мечты - любую призываю муку. Он останавливается у стен, у домов, касается их руками, улыбается горожанкам, словно бы призывает их радоваться и улыбаться вместе с ним, идет против течения толпы, которая живет своей, какой-то безумной, далекой от него жизнью. У горожанки, что идет мимо него, выпадает из корзинки полотенце, и Сен-Жюст поднимает его для нее. Я чувствую, что это путь в один конец, Но отступить...знай! - я не посмею. Есть разница: уйти под надежду сердец Или упасть, запутавшись в змеях! Сен-Жюст идет дальше, он касается кончиками пальцев стен домов, оглядывает улицу. Среди горожан мелькает Свобода. Ее касаются руками, она обнимается с горожанами, и то исчезает, то появляется в толпе. Сен-Жюст оглядывается на нее и некоторое время наблюдает за тем, как маленькая девочка протягивает Свободе венок и та надевает его на голову, а затем целует девочку, затем идет дальше. Я мечтаю о мире, который далёк, Которого коснуться не успею. И я знаю - за мечту конец жесток, Но мечтаю, отступить не умея. Сен-Жюст спокоен, когда говорит о жестоком конце. Его гложет только чувство обиды за мир, расцвета которого он, как чувствует, может не увидеть. Я мечтаю...немного безумен? Пусть! Немного романтик и немного судья. Я - Сен-Жюст! Во мне живёт светлая грусть Об итоге, что будет после меня. Идет мимо горожан, те, почему-то с почтением расступаются перед ним, хоть и не знают еще этого юноши, но, будто бы чувствуют его силу. Пройдя через кучку горожан, Сен-Жюст оглядывается на Свободу и видит, что та уже совсем затерялась в гражданах, а венок, который она принимала, уже на той маленькой девочке, что она поцеловала, еще похожий на той девушке, которой он поднял полотенце, и на том горожанине, и на этом… И я мечтаю увидеть мир, За который сразиться готов До скончания собственных сил, До разрыва последних оков! Останавливается, достает из кармана адрес Робеспьера, отданный ему Камилем, оглядывается по сторонам, показывает листок одному из горожан, тот машет рукой направо, указывая путь, Сен-Жюст благодарит его, и торопится по указанному направлению. Я мечтаю...не знаю усталость, Призывая свободу сердец. Сомнения - это только слабость, А мечта - путь в один конец. Переходит на правую сторону улицы. Тут немноголюдно. Сен-Жюст в одиночестве, оглядывает, словно со стороны, улицу, в который уже раз, улыбается с затаенной светлой грустью: Но я не уступлю и доли! Я - Сен-Жюст! И я давно мечтаю. Мечтаю о мире, что будет свободен, И я отступлений не знаю. Сворачивает за угол, исчезает из поля зрения горожан. Сцена 1.8 «Романтика пепла» С правой, немноголюдной стороны улицы появляется Камиль Демулен. Он в какой-то усталости и задумчивости. Улицы вообще теперь больше пустынны. Он идет неспешно, но не останавливается среди горожан, хоть те узнают его и сопровождают путь его выкриками. Камиль Демулен (размышляя сам с собой): Свобода придёт из пепла душ И мы понесём ее в века, Станем беречь от обманов и стуж, Внезапно перед ним появляется Свобода. Демулен замечает ее, бросается вперед, к ней: Свобода! - Вот моя рука. Возьми мою руку - я удержу, В этом клянусь, родная. Свобода с опаской приближается и касается кончиками пальцев его. Камиль Демулен пытается схватить ее за руку, но она с испугом отдергивает пальцы. Демулен (глядя ей в лицо): Я в пепле улицы брожу... Свобода, отступившая, делает неловкий шаг к нему, робкий и совсем маленький, словно н ешаг то вовсе, а порыв ветра ее толкнул вперед. Камиль Демулен (с благодарностью): О, Свобода, дорогая! Камиль Демулен не делает попытки приблизиться к Свободе, та тоже замирает, словно бы боясь. Демулен оглядывается, замечает какую-то бочку, вскакивает на нее, вокруг него тотчас собирается толпа, которой прежде на улицах не было. Слышны выкрики, из которых ясно, что он – узнан. Демулен (обращаясь и к Свободе, и к горожанам): Свобода, рождённая пеплом, Детей своих целуй до боли. Каждый из нас славен делом, И не ищет священнее роли! Горожане (хором): -Свобода! Нет священнее роли! Камиль Демулен (встает на колено, протягивает руку к Свободе, перед которой расступаются горожане): Свобода, вот моя рука, Коснись, умоляю! Мы проведем тебя через века, Верь мне, дорогая! Горожане (хором): -Проведем! Верь! Свобода идет по расчищенной дороге осторожно, робкая, легкая в каждом своем шаге. Камиль Демулен: Ты приходишь из пепла - Тот пепел плата всех лет, Что мы были в плену. Свобода касается руки Камиля. Тот сжимает её пальцы, осторожно касается их губами, затем встает с колена, не отпуская ее руки, тотчас горожане подтаскивают какой-то ящик, помогают Свободе забраться к нему, на бочку. Камиль Демулен (все также, не отпуская её руки, уговаривает): Свобода, улицы будут светлыми, В пепле я вижу рассвет... Свобода, я удержу! Камиль Демулен спускается с бочки, на несколько шагов отходит с горожанами от бочки. Свобода, оставшаяся на бочке, обводит взглядом горожан, затем раскидывает руки, словно бы желая всех обнять. Камиль Демулен (отступая назад, любуясь делом рук своих: ликованием граждан и Свободой, что раскинула руки в объятии): Ты приходишь из пепла, Пепел - романтика будущих лет. Свобода, твои улицы будут светлыми... Я уже вижу в пепле рассвет! Некоторое время Камиль еще любуется, затем к нему приближается с другой стороны улицы Депутат, подходит, что-то шепчет ему на ухо и Камиль, посерьезнев, с явным сожалением оставляет улицу, и Свободу, удаляется вслед за Депутатом. Сцена 1.9 «Свобода, что захватила нас» Свобода (раскрывающая объятия, ее руки – как крылья, она указывает то на одну часть горожан, то на другую, то обнимает всех): Дети мои и братья, Со мною в ряд вставайте! И всех, кто желает нам оков Гоните! - тяжелее нет грехов, Чем плен души и тела. Вставайте! в ряд! Смелей! И свято наше дело, А все запреты - яд! Горожане (яростный гул одобрения: Свобода теперь не робкая, она ближе к воинственной, к яростной, и горожане откликаются на ее настроение): Свобода, твои черты - наши, Мы разделим боли чашу На всех! И встанем вместе Не грех!- Сразиться... Свобода (назидательно): ...с честью! С честью, братья и дети! Верьте мне, верьте! Народ к благу идет, И оковы снимает. Свободе помогают спуститься с бочки, она начинает кружиться, танцевать. Теперь ее движения быстры, ритмичны, отрывисты. Плавность и робость, легкость – сменяется все на твердость движений, устойчивость и отточенность. То, что казалось эфемерным, непостижимым, обретает в ней внезапно незыблемость. Горожане: Свобода, что захватила нас, К борьбе призывает! Станем биться: здесь и сейчас, До последней капли крови. -Да! До последней капли крови! До последнего вздоха. Дух, что был унижен, не сломлен, Свобода! Дорогая свобода! Протягивают к Свободе руки, затем переплетают руки между собой. Мы встанем вместе - к брату брат, Отец и сын. И мать, и дочь. Все вместе. За свободу. В ряд! И погоним цепи прочь! Свобода (соединяя свою руку с рукой крайнего к ней горожанина): Ко мне! Еще не кончено дело! Высвобождает руку, самостоятельно вскакивает на бочку, машет рукой, призывая. Горожане делают шаг, оказываясь подле бочки, готовые слушать. Горожане: Свобода, мы идем смело, Дух свободы, что захватил нас, Ведет к борьбе здесь и сейчас. Пусть все уже не так, как прежде, Но нет еще основы, что крепка. И мы верны надежде, Поднимают переплетенные руки вперед. Свобода - вот твоего народа рука! Свобода, что захватила нас, Знай: твои враги - наши. В ряд. Снова. Здесь и сейчас, До дна! - из общей чаши. -До дна! До дна! Мы ждем основы, что крепка, Свобода, вот твоего народа рука! Поднимают переплетенные руки вверх. Свобода опускает голову, разводит руки, словно бы желая обнять всех стоящих перед собою. Сцена 1.10 «Розы революции» Дом Камиля Демулена. Возле него возится с клумбой Люсиль Демулен. Она иногда оглядывается назад, словно бы ожидая чьего-то появления, но проходят горожане, а того, кого она, очевидно, ждет, все нет. Люсиль стоит на коленях перед клумбой с розами, и бережно протирает зеленые лепестки и стебли какой-то тряпкой, возится с цветами. Мимо проходит важного вида горожанин. Он останавливается у ее дома. Люсиль поднимает голову. Горожанин: -День добрый тебе, Люсиль! Твой муж дома? Люсиль (с горечью): -Ох, Мари-Жан! Нет, он не дома. Камиль с самого утра ушел, я еще спала! Означенный Мари-Жан (с осторожностью): -Не знаешь, Люсиль: был он уже у Робеспьера? И собирался ли к нему? Люсиль (с некоторой обидой): -Не знаю. Камиль мне не сказал. Мари-Жан (с вежливым пониманием, вытаскивая из-за пазухи сложенный конверт): -Не передашь ему, когда он вернется? Мы сегодня, может, и не встретимся, а ему это нужно прочесть. Люсиль со вздохом поднимается, подходит, принимает конверт, крутит его в руках, но конверт закрыт печатью. Люсиль замечает печать, вглядывается, пытаясь прочесть, но Мари-Жан, с улыбкой отвлекает ее. Мари-Жан: -Ничего серьезного: всего лишь мой памфлет. Хочу, чтоб он взглянул перед тем, как я буду выступать. Люсиль кивает, видно, что она не удовлетворена этим объяснением, но убирает конверт в карман, и возвращается к клумбе. Мари-Жан торопливо оглядывается и уходит прочь. Люсиль (копаясь в клумбе с розами): Нежные, хрупкие, робкие! - Вам из пепла восставать. Прекрасные, тонкие... Едва-едва задевает неосторожно стебелек цветка, и роза угрожающе качается, Люсиль придерживает цветок. Как бы стебли не сломать? Перемещается, чтобы удобнее было обрабатывать какой-то пропиткой и тряпкой розы. Розы, укрытые пеплом, Истерзанные ветром, Розы революции! Вдыхает аромат роз. Сквозь Оскорбления и пламя Вы остались с нами, Ведь смерть ожидает врозь. О, розы войны! Осторожно касается одной, особенно яркой нежной розы пальцем, но та вдруг осыпается прямо под ее рукой от легкого прикосновения. Люсиль отдергивает руку, наблюдая за осыпающимися лепестками. Свобода на лепестке, Цветы нежности полны, И, словно шелк по руке. Спохватывается, начинает собирать опавшие на землю лепестки в маленькую коробочку, которую вытаскивает из другого кармана, при этом письмо Мари-Жана выпадает. Люсиль, однако, пока не замечает этого. Вам еще из пепла восставать, Как бы стебли не сломать, Когда вы так нежны: Хрупкие, робкие. Ярки, легки, свежи... Прекрасные и тонкие. Собрав лепестки в коробочку, отставляет ее в сторону и замечает письмо. Забывшись, она даже удивляется, поднимает его, потом вспоминает и засовывает в карман, не оказывая письму никакой осторожности. Возвращается к цветам, протирает их бережно, вдыхает аромат… Розы, укрытые пеплом, Истерзанные ветром, Розы революции! Целует белую розу. Сквозь Оскорбления и пламя Вы остались с нами, Ведь смерть ожидает врозь. О, розы войны! Срывает одну нежную, маленькую розочку. О, розы войны, Цветы неги полны! Отряхнув платье от лепестков и листочков, поднимается, снова чуть не теряет письмо, неосторожно сунув руку в карман с ним, уходит в дом, бережно прижимая сорванную розу к себе и коробочку с лепестками опавшей розы. Сцена 1.11 «У дверей» Дом Робеспьера. К входной двери подходит Сен-Жюст. Он волнуется. Остановившись у дверей, он потирает руки, затем делает несколько шагов назад, щелкает пальцами, ходит взад-вперед, пытаясь овладеть собою, придумать начало беседы, начало разговора… Сен-Жюст (в лихорадочном волнении): Здесь, у дверей новый ход, Начало только сейчас. Я не знаю: крах ли? Взлет? Но я верю в этот шанс! Останавливается напротив дверей, делает уже шаг, но отступает. Делает глубокий вдох, прикрывая глаза: У дверей…отступления нет. У дверей – осталось войти! Я не боюсь. В пепле рассвет Ложится луч по моему пути. Овладевает собою, откашливается. Поднимает голову на окна – на одном из окон дрожит тонкая портьера… Сен-Жюст кивает сам себе, смиряясь с какими-то мыслями, делает решительный шаг. Это всё происходит здесь. Всё происходит наяву, теперь. Я живу. Я – есть! У этих дверей. Стучит. Дверь, словно бы его ожидали, мгновенно открывается, без какого-либо вопроса и без малейшей задержки. Сен-Жюст входит. Сцена 1.12 «Встреча с Робеспьером» Сен-Жюст входит в комнату, которая обставлена бедно и даже немного болезненно. Единственное, чего здесь в достатке, и, даже с избытком – это бумаги. В кресле, возле окна, сидит Робеспьер. Он бледен, вид его как будто бы болезненный, но взгляд выдает то, что в этом человеке еще очень и очень много жизни. Сен-Жюст нерешительно замирает на пороге. Робеспьер смотрит на своего гостя с вежливым вниманием. Сен-Жюст: -Добрый день…моё имя Луи Антуан Леон де Сен-Жюст, я… Максимилиан Робеспьер (очень спокойно, тихим голосом, в котором сила даже не пытается скрываться): -Я знаю, кто вы. Я читал ваше письмо. Это было давно, но у меня хорошая память. И с работами вашими я... (сдержанная улыбка) знаком. Сен-Жюст (в волнении, но не в робости, с горячностью): -Всё то, о чем я пишу – для меня истина! Нет священнее роли, чем борьба за свободу нации. Если позволите… Максимилиан Робеспьер (все также спокойно и вежливо): -Садитесь, Луи Антуан Леон де Сен-Жюст. В последние дни у меня мало гостей, но я рад нашему знакомству. Садитесь, мой друг! Сен-Жюст садится в кресло напротив стола Робеспьера и, чувствуя, что прием ему оказан гораздо более теплый, чем он мог себе предположить, улыбается. Сцена 1.13 «Кошмар Люсиль» Ночь. луна. Спальня супругов Демуленов. Луна бросает бледный свой свет на их постель, освещая мирно спящего Камиля и Люсиль. Люсиль, однако, спит не мирно: она ворочается, беспокойно дергается и, в конце концов, вскакивает с тяжелым стоном, но, увидев спящего Камиля, мгновенно зажимает рот рукой, сидит некоторое время, закрывая рот одной рукой, и удерживая другую руку на горле. Медленно восстанавливает дыхание, затем, отведя руки, проводит ими по лицу, как бы снимая остатки видения, напугавшего ее. Люсиль (тихо): Снова – опустелый дом, И крах. И ужас. И жар. Но это всего лишь сон! Всего лишь кошмар. Делает глубокий вдох, медленно выдыхает, прикладывает руку к груди. Боги, как я слаба, Поддаюсь на сон. Боги…ха-ха! ха-ха! Пытается улыбнуться, но улыбка получается кривой. Но он был…этот дом! Оглядывается на спящего Камиля, отбрасывает с его лица упавшую прядь волос, улыбается, затем лицо ее мрачнеет. Нет, боги! смейтесь смело, Над женщиной, что слаба, Что в страхе немела… Боги! где ваше: «Ха-ха!»? Поднимается с постели, босая, осторожно переступает по половицам, чтобы не разбудить неровным шагом Камиля, отступает от кровати, не сводя с него взгляда. Я видела: розы, Брошенные небрежно. Всё во сне…так к чему слёзы? Боги…это потешно! Отходит к окну. Луна освещает ее силуэт так, что делает его почти призрачным. Люсиль смотрит на спящего мужа. Я видела: дом опустел, Жизни вдруг замирают… Бросается в тихом отчаянном исступлении к стороне мужа, на коленях, осторожно, стараясь не разбудить его: Ох, если бы ты мог быть не у дел! Но нет. Я слишком много желаю. Поднимается, также, осторожно, осторожно переступая по половицам, обходит постель, подбираясь к своей стороне. Боги, как я слаба: Я поддаюсь на сон. Боги, где же: «ха-ха!» И мой ли то дом? Замирает, уже раскрыв обратно свою постель, задумавшись о чем-то, может быть, и в самом деле, пытаясь припомнить в деталях тот сон. Плач ребенка вырывает ее из задумчивости. Она бросается на этот плач, поспешно, едва успев бросить взгляд на спящего Камиля. Выбегая, прикрывает за собою
25.03.2021 08:47
12
Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.

Только зарегистрированные пользователи могут поставить оценку!

Авторизоваться

© 1134079943

Комментарии

Комментариев пока нет. Будьте первым!
Оставить комментарий