О нем

Со сталелитейного стали лететь крики, кровью окрашенные, стекало в стекольных, и падали те, слезой поскользнувшись страшною. И был соловей, живой соловей, он бил о таком и об этаком: о небе, горящем в его голове, о мыслях, ползущих по веткам. Он думал: крылом — весь мир обовью, весна ведь — куда ни кинешься… Но велено было вдруг соловью запеть о стальной махинище. Напрасно он, звезды опутав, гремел серебряными канатами,- махина вставала — прямей и прямей пред молкнущими пернатыми! И стало тогда соловью невмочь от полымем жегшей о**думи: ему захотелось — в одно ярмо с гудящими всласть заводами. Тогда, пополам распилив пилой, вонзивши в недвижную форму лом, увидели, кем был в середке живой, свели его к точным формулам. И вот: весь мир остальной глазеет в небесную щелку, а наш соловей стальной, а наш зоревун стальной уже начинает щелкать! Того ж, кто не видит проку в том, кто смотрит не ветки выше, таким мы охлынем рокотом, что он и своих не услышит! Мир ясного свиста, льни, мир мощного треска, льни, звени и бей без умолку! Он стал соловьем стальным! Он стал соловьем стальным!.. А чучела — ставьте на полку.