Во мгле

Была пора, — мы в жизнь вступали Могучей, твердою стопой: Сомненья злые не смущали Тогда наш разум молодой. Мы детски веровали в счастье, В науку, в правду и людей, И смело всякое ненастье Встречали грудью мы своей. Мечты нас гордо призывали Жить для других, другим служить, И все мы горячо желали Небесполезно жизнь прожить. Мы думали, что близко время, Когда мы всюду свет прольем, Когда цепей тяжелых бремя Мы с мысли скованной сорвем, Когда, как дивное сиянье, Блеснут повсюду над землей Свобода, честность, правда, знанье И труд, высокий и святой. Мы выходили на дорогу С желаньем пользу принести, И достигали понемногу До края нашего пути; Мы честно шли, и от начала Вплоть до заката наших дней Звучал нам голос идеала: «Вперед за мир и за людей!» Но годы те давно промчались; Жизнь шла обычной чередой — И с прошлым мы навек расстались И жизнью зажили иной. Забыли мы свои желанья: Они прошли для нас, как сны, И наши прошлые мечтанья Нам стали странны и смешны. Мы входим в мир, всё отрицая, Без жажды пользу приносить; Наш пошлый смех, не понимая, Готов всё светлое клеймить: Зовем мы предрассудком чувство, В груди у нас сомнений ад, Сорвав венец златой с искусства, Мы увенчали им разврат. И, грязь презрения бросая В тех, кто силен еще душой, Проходим жизнь мы, попирая Святыню дерзкою ногой!.. Проснись же тот, в чьем сердце живы Желанья лучших, светлых дней, Кто благородные порывы Не заглушил в душе своей!.. Иди вперед к заре познанья, Борясь с глубокой мглой ночной, Чтоб света яркое сиянье Блеснуло б снова над землей!..

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Двенадцать лет. Штаны вельвет. Серега Жилин слез с забора и, сквернословя на чем свет, сказал событие. Ах, Лора. Приехала. Цвела сирень. В лицо черемуха дышала. И дольше века длился день. Ах, Лора, ты существовала в башке моей давным-давно. Какое сладкое мученье играть в футбол, ходить в кино, но всюду чувствовать движенье иных, неведомых планет, они столкнулись волей бога: с забора Жилин слез Серега, и ты приехала, мой свет.

Кинотеатр: «Пираты двадцатого века». «Буратино» с «Дюшесом». Местная братва у «Соки-Воды» магазина. А вот и я в трико среди ребят — Семеныч, Леха, Дюха — рукой с наколкой «ЛЕБЕДИ» вяло почесываю брюхо. Мне сорок с лихуем. Обилен, ворс на груди моей растет. А вот Сергей Петрович Жилин под ручку с Лорою идет — начальник ЖКО, к примеру, и музработник в детсаду.

Когда мы с Лорой шли по скверу и целовались на ходу, явилось мне виденье это, а через три-четыре дня — гусара, мальчика, поэта — ты, Лора, бросила меня.

Прощай же, детство. То, что было, не повторится никогда. «Нева», что вставлена в перила, не более моя беда. Сперва мычишь: кто эта сука? Но ясноокая печаль сменяет злость, бинтует руку. И ничего уже не жаль.