Желай, чтоб на брегах сих музы обитали

Желай, чтоб на брегах сих музы обитали, Которых вод струи Петрам преславны стали. Октавий Тибр вознес, и Сейну — Лудовик. Увидим, может быть, мы нимф Пермесских лик В достоинстве, в каком они в их были леты, На Невских берегах во дни Елисаветы. Пусть славит тот дела героев Русских стран И громкою трубой подвигнет океан, Пойдет на Геликон неробкими ногами И свой устелет путь прекрасными цветами. Тот звонкой лирою края небес пронзит, От севера на юг в минуту прелетит, С Бальтийских ступит гор ко глубине Японской, Сравняет русску власть со властью македонской. В героях кроючи стихов своих творца, Пусть тот трагедией вселяется в сердца: Принудит, чувствовать чужие нам напасти И к добродетели направит наши страсти. Тот пусть о той любви, в которой он горит, Прекрасным и простым нам складом говорит, Плачевно скажет то, что дух его смущает, И точно изъяснит, что сердце ощущает. Тот рощи воспоет, луга, потоки рек, Стада и пастухов, и сей блаженный век, В который смертные друг друга не губили И злата с серебром еще не возлюбили. Пусть пишут многие, но зная, как писать: Звон стоп блюсти, слова на рифму прибирать — Искусство малое и дело не пречудно, А стихотворцем быть есть дело небеструдно. Набрать любовных слов на новый минавет, Который кто-нибудь удачно пропоет, Нет хитрости тому, кто грамоте умеет, Да что и в грамоте, коль он писца имеет. Подобно не тяжел пустой и пышный слог, — То толстый стан без рук, без головы и ног, Или издалека являющася туча, А как ты к ней придешь, так то навозна куча. Кому не дастся знать богинь Парнасских прав. Не можно ли тому прожить и не писав? Худой творец стихом себя не прославляет, На рифмах он свое безумство изъявляет.