Алеша Попович

Кто веслом так ловко правит Через аир и купырь? Это тот Попович славный, Тот Алеша-богатырь! За плечами видны гусли, А в ногах червленый щит, Супротив его царевна Полоненная сидит. Под себя поджала ножки, Летник свой подобрала И считает робко взмахи Богатырского весла. «Ты почто меня, Алеша, В лодку песней заманил? У меня жених есть дома, Ты ж, похитчик, мне не мил!» Но, смеясь, Попович молвит: «Не похитчик я тебе! Ты взошла своею волей, Покорись своей судьбе! Ты не первая попалась В лодку, девица, мою: Знаменитым птицеловом Я слыву в моем краю! Без силков и без приманок Я не раз меж камышей Голубых очеретянок Песней лавливал моей! Но в плену, кого поймаю, Без нужды я не морю; Покорися же, царевна, Сдайся мне, богатырю!» Но она к нему: «Алеша, Тесно в лодке нам вдвоем, Тяжела ей будет ноша, Вместе ко дну мы пойдем!» Он же к ней: «Смотри, царевна, Видишь там, где тот откос, Как на солнце быстро блещут Стаи легкие стрекоз? На лозу когда бы сели, Не погнули бы лозы; Ты же в лодке не тяжеле Легкокрылой стрекозы». И душистый гнет он аир, И, скользя очеретом, Стебли длинные купавок Рвет сверкающим веслом. Много певников нарядных В лодку с берега глядит, Но Поповичу царевна, Озираясь, говорит: «Птицелов ты беспощадный, Иль тебе меня не жаль? Отпусти меня на волю, Лодку к берегу причаль!» Он же, в берег упираясь И осокою шурша, Повторяет только: «Сдайся, Сдайся, девица-душа! Я люблю тебя, царевна, Я хочу тебя добыть! Вольной волей иль неволей Ты должна меня любить!» Он весло свое бросает, Гусли звонкие берет — Дивным пением дрожащий Огласился очерет. Звуки льются, звуки тают... То не ветер ли во ржи? Не крылами ль задевают Медный колокол стрижи? Иль в тени журчат дубравной Однозвучные ключи? Иль ковшей то звон заздравный? Иль мечи бьют о мечи? Пламя ль блещет? Дождь ли льется? Буря ль встала, пыль крутя? Конь ли по полю несется? Мать ли пестует дитя? Или то воспоминанье, Отголосок давних лет? Или счастья обещанье? Или смерти то привет? Песню кто уразумеет? Кто поймет ее слова? Но от звуков сердце млеет И кружится голова. Их услыша, присмирели Пташек резвые четы, На тростник стрекозы сели, Преклонилися цветы: Погремок, пестрец и шильник, И болотная заря К лодке с берега нагнулись Слушать песнь богатыря. Так с царевной по теченью Он уносится меж трав, И она внимает пенью, Руку белую подняв. Что внезапно в ней свершилось? Тоскованье ль улеглось? Сокровенное ль открылось? Невозможное ль сбылось? Любит он иль лицемерит — Для нее то все равно, Этим звукам сердце верит И дрожит, побеждено. И со всех сторон их лодку Обняла речная тишь, И куда ни обернешься, — Только небо да камыш... Словно давние печали Разошлися как туман, Словно все преграды пали Или были лишь обман! Взором любящим невольно В лик его она впилась, Ей и радостно и больно, Слезы капают из глаз.