СТИХИ (2001--2021) Алексей Борычев

Неназванная Из бабочкиного непостоянства, Сияющего палевой пыльцой, По сполохам весеннего пространства Сквозила, обжигая мне лицо Лиловым ощущением тревоги – Не встреченная мною на дороге, Не названная памятью, во сне Не явленная… просто было что-то, Проснувшееся бабочкой в весне, О чём и думать вовсе не охота, Но растворить в себе самой судьбой, Как выпить кубок неба голубой!.. Я в комнате окно открыл, и птицей Предчувствие влетело, но ему Пространства нет в душе, где приютиться, И в сердце – места нет, и потому Оно покинет дольние пределы, И станет той неназванной, несмелой, Которая тревогой обжигать Другие лица будет в исступленье, Когда весной зажгутся вновь снега И замерцают первых листьев тени, И снова кто-то, но уже не я Почувствует сквозняк небытия. По сполохам весенних откровений Струиться будет некое тепло И напоит печальным ядом вены Тому, кому спокойно и светло. Окно откроет он: предчувствий птица Всё также не найдёт, где приютиться! По лезвию часа рассветного… По лезвию часа рассветного Стекает прозрачный июнь В хрусталь настроения светлого. Я пью его, весел и юн. И звуки, беспечны и розовы, Полощутся в синей тиши, Пока перепуганы грёзами Бегут в пустоту миражи. Так много пьяняще-манящего Пролито над сонной землёй, Что хочется утро звенящее Пронзить непокоя стрелой, Чтоб громче деревья пиликали На скрипочках птичьих своих И чтобы крылатыми бликами Порхали мечты среди них. Чтоб мир на двоих – не разрушился От громкого счастья, ведь мы С бедовой судьбою подружимся И горя попросим взаймы… Никто никогда ничего (первая редакция) Никто никогда не поймёт ничего. Никто ничего никогда. Сгорает надежды моей вещество. Тоскливо гудят провода. Колеблются шторы полдневных высот На окнах осеннего дня. И пробует кто-то безумия сок, Любви колокольцем звеня. И спит пустота, и безвыходна высь, И даль безысходно чиста. По кругу блуждает бессонная мысль, Глупа, одинока, пуста. Никто ничего никогда не поймёт. Но в этом ведь счастье! Оно Стекает на душу, как солнечный мёд – С утра заполняет окно. Пульсирует вечность на правом виске Моей постаревшей тоски, Но стоит ли думать нам всем о тоске, Когда серебрятся виски!.. Никто никогда ничего (вторая редакция) Никто никогда не поймёт ничего. Никто ничего никогда. Сгорает надежды моей вещество. Тоскливо гудят провода. Колеблются шторы полдневных небес На окнах осеннего дня. И нет никого, кто бы должен быть здесь, Любви колокольцем звеня. И спит пустота, и безвыходна высь, И даль безысходно чиста. По кругу блуждает бессонная мысль, Глупа, одинока, пуста. Никто ничего никогда не поймёт. Но в этом ведь счастье! Оно Стекает на душу, как солнечный мёд – С утра заполняет окно. Пульсирует вечность на правом виске Моей постаревшей тоски, Но стоит ли думать нам всем о тоске, Когда серебрятся виски!.. Каждый человек… Каждый человек смертельно болен. Болен безысходностью своей. Звоном беспокойных колоколен. Рвущимся листком календарей. Тяжестью и лёгкостью былого, Что к себе безжалостно зовёт. Ласкою простого слова злого. Сотнями из тысячей свобод! Болен солнцем, небом и травою. И, конечно, спазмами страстей. Чередой событий роковою. Сложностью, живущей в простоте… Сладко ожиданье долгой ночи, Бездыханной, тихой, неживой, Потому что полдень кровоточит Раною смертельной ножевой! Угрожает чем-то постоянно Свод небес, до боли голубой: Счастьем или бедствием нежданным. – Каждый болен... собственной судьбой! Пьяная зима За белой скатёркой пирует зима. Мадеру закатную хлещет. И голосом вьюжным и сиплым весьма Кричит несуразные вещи На маленьких мальчиков первых снегов, Смеющихся розовым светом, На лица хмельные густых облаков, Опившихся браги рассветов… Пугливо звенит колокольчиком день, Ведь сам он – лиловый бубенчик, И – пьяный – такую несёт дребедень, Что мир, хоть жесток и изменчив, – Становится мягче, добрее, милей И яства событий подносит, А тёмные горести-беды людей Настаивает на морозе. И льётся печали лучистой вино В сердец опустевшие кубки, И светлое чувство влетает в окно Подобием снежной голубки. Зимний романс ("Бутоном утреннего холода...") Бутоном утреннего холода В осинах солнце расцвело, Востока облачное золото Крошилось снегом, как стекло. Пыльцой ложилось на дремотные Деревья, травы и кусты, Слепя воздушные, полётные, Во мне живущие, мечты… Избушка леса разукрашена Огнистой краской января – Хранит осколки счастья нашего, Чтоб стала радостней заря В бутоне холода рассветного, В его алмазной тишине, Чтоб чувства злого, безответного Не обнаружилось во мне. Чтоб светом льдистым, ослепительным Сквозь блёстки кружев на кустах Январь бесстыдно, упоительно Поцеловал тебя в уста. И чтобы этой лаской точною В морозе льдистого огня Январь поставил многоточие… И… ты забыла про меня! Зимний ноктюрн Светящийся шёлк берёз. Седеющий дым осин. И день – как всегда – вопрос, Направлен в ночную синь. Но синь – высока, чиста, И вряд ли ответит мне, Зачем так судьба пуста, Хотя и зовёт к весне? Зима, не молчи! Зима! Скрижали твоих высот Истёрты былым весьма, И горек закатный сок! Я знаю – в случайных снах Блуждая, – давно погиб. К чему же даётся знак – Причудливых дней изгиб? В рыдающей пустоте Молчания твоего – Ни ворона на кресте, Ни голубя… Ничего! Скажи, почему слова Твои так скупы, бедны, Что кружится голова От мраморной тишины, От грусти твоих снегов, От света твоих небес, От скрипа моих шагов, Неспешно ведущих в лес?.. Серебрящиеся тени В янтарно-снежном полусне, Где пульс восьми вселенных бьётся И душ томленье в тишине Обожжено холодным солнцем, Живут, как дружная семья, Воспоминания о детстве. От их присутствия Земля На миг становится чудесней. На миг зима воссоздаёт Из памяти – былые зимы, Их многоликий хоровод, Моей тоской недостижимый. Воспоминания живут В своём особом измеренье, Но мне заметны наяву Их серебрящиеся тени… Часовые памяти В январской тлеющей золе Иду по снежным дням устало И вижу я в закатной мгле Всех тех, кого давно не стало. Сгорает памяти свеча, Пред ней – они ещё живые. И всё стоят, и всё молчат, Времён былых сторожевые... Алмазная заря Я жил один в пещере диких снов И страх ко мне являлся из болота. И от его колючих, злобных слов Я забывал мечты моей полёты. Из дальних гор гиены пустоты Ко мне бежали, чуя смрадный запах Покорно истлевающей мечты, Когда горел огнём лучистый запад. Алмазная заря ко мне пришла Из дальних гор, из царства самоцветов, И мой приют, в котором столько зла – Вдруг озарился невечерним светом. Алмазная заря пунцовой мглой Звала меня к высокому чертогу, И я пошёл, царапая стекло Унылых дней, смелея понемногу. Я шёл в туманных буковых лесах В страну зари, пока хватало силы, И видел меж стволов на небесах Сжигавшее тоску и страх светило. Вот, наконец, пришёл в долину я, Где сотни зорь с небес в меня глядели, И позабыл все скорби бытия, Живущие в покинутом пределе. Феврали Как светлы и чисты феврали. Как звенит и поёт гулкий лёд. И летают мои корабли. И хрустален их лёгкий полёт. Веселее напевы разлук И просторно предчувствиям тут, Где леса убегают на юг, Где лиловые тени цветут. Аромат апельсиновых зорь Переспелые дали струят. Осыпается с неба лазорь Лепестками забытых утрат. Назови предвесенние дни Именами свирельных ветров И смотри, как сгорают огни Серебристых лесных вечеров. Если север стоит за спиной, Твой суровый земной визави, Назови свою зиму весной. Назови. Назови. Назови. Научи грустить небеса… Надо же, февраль-то какой! Недоверчив. Суетен. Тих. И своей светящей рукой В темноте судьбы пишет стих. Из лазури выкован лёд. И блестит свечой на ветрах. По ночам печально поёт Синеокий вкрадчивый страх… Надо же, февраль-то какой! Ни вперед взглянуть, ни назад… И покой его – не покой. И слеза его – не слеза! Колокольчиками ночей Синева его отзвенит И в реке весенних лучей Захлебнётся снова зенит. Рассмеются вновь небеса, Прибегут к тебе сквозь окно – Показать весны чудеса, Улыбайся им, слышишь, но… Если вечно грустный ты сам, И тебе невзгода грозит, Научи грустить небеса. Пусть печаль твоя в них сквозит. Винный день… Сегодня винный день – я наливаю Перебродившей зимней тишины – В бокал небес, где плещется живая, Как рыбка, долька палевой луны. И пьёт напиток память, злая память, Почуяв хмель несбывшихся времён, И, не допив, в бессилье засыпает, И видит сон, убитый прошлым сон! Тот сон лежит в канаве у дороги, За сотни вёрст от сёл и городов, В которых я писал пустые строки Под шум пустых, бегущих вдаль годов. В его глазах звездой мерцает детство, А на щеке ещё горит слеза, Быть может, капля юности чудесной, А может быть, и старости роса… Сегодня винный день – я намечаю Споить не только память, – и печаль! – О жизни, что была тогда, вначале, Когда весну я каждый день встречал. Пускай же, память спит. Невероятно, Как без неё прозрачны те миры, Куда апрель ступает аккуратно, Не зная ни печали, ни хандры! Втроём Я помню день, взлетевший грустной птицей Над полем увядавших васильков, Что мог другому только лишь присниться: Столь было всё торжественно, легко! Мы шли втроём по лугу, полю – к лесу. С небес с утра струилась тишина, И каждый миг имел так много весу, Так много счастья, грусти и вина! Я пил его с полян, залитых светом, Из ковшика сыреющих чащоб… Тогда уже заканчивалось лето В судьбе, в душе, в природе, но ещё Из утренних туманов улыбалось Холодным недоверчивым лучом. И эта обольстительная малость Пронзала сердце сладко, горячо! Я помню тех смеющихся, весёлых, Кто шли со мной в лесное никуда, Под шёпот колдовских столетних ёлок, Считавших проходящие года. И мы в лесном покое проходили, Смеялись, рвали польские грибы… И не пойму я – мы ли это были Иль счастья тени в зареве судьбы? Березняки, болота и пригорки Уже впитали оцет новых лет… Как мне сегодня горько, очень горько За тех двоих, кого давно уж нет! За тех двоих, которые так ярко Нарисовали солнечный денёк, Что мне дороже всякого подарка, Особенно, когда я одинок! Вино, хрусталь, янтарный вечер… (триолет) - 14 - Вино, хрусталь, янтарный вечер И тайны чёрная фата… Мне подарила темнота Вино, хрусталь, янтарный вечер. И мир казался бы увечен, Когда б не пряная мечта: Вино, хрусталь, янтарный вечер И тайны чёрная фата. Полдневным зноем… Лесная глушь дымит полдневным зноем И по глухой тропинке я иду – Туда, где посчастливилось весною Поймать с небес летящую звезду. И, словно на секунду, на мгновенье Преобразилось всё, что было здесь До истины, несущей откровенье О будущем. Как будто в край чудес Попал, и оказался вне пространства, Вне времени, вне плена всех причин, И, находясь спокойно в этом трансе, Познал я суть скрывавших мир личин. Потом весны прищуренное око Глядело пустотою на меня, И мысли воспарили так высоко, Что детские вернули времена. И память яркий день нарисовала, Весенний незабудковый денёк, Где было всё, чего сегодня мало, Сегодня, где я зол и одинок… А там летают осы и стрекозы, А там большие майские жуки… И колыбельно шелестят берёзы И пар струится тихо от реки. Лесная глушь дымит полдневным зноем, Ни шороха, ни звука. Тишина… Лишь лёгкий отзвук под голубизною, Что принесла мне памяти волна. Декабрьское Угол дома заалел, лихорадкою Заразилась высота и закашляла. Это в мир пришёл декабрь, и украдкою По забвению раздал в сердце каждому. И дворцы весны в сердцах вмиг порушились. И восток оскалил пасть угрожающе, И стреляла пустота без оружия Пулей снежной тишины в окружающих. Угол дома заалел, и встревожилось Позабытое в снегах отошедшее, Обратило мысли все в злое крошево, И брело по тяжким снам, сумасшедшее… Я стою среди рассветного пламени, Обжигающих ветров злого севера Под горячею тоской снежной замети И вдыхаю небеса, цвета клевера. И по венам дня струится молчание Бесконечное, тревожное, гулкое, По снегам крадутся тени печальные И блуждают, словно псы, закоулками… Ближе к вечеру кораблик спокойствия Проплывёт по тихой заводи времени, Привезёт из дальних стран продовольствие – Сны цветные – для души исцеление. Вечерняя верста На донцах луж апрельских Дремала темнота, Мелькала, как по рельсам, Вечерняя верста. И ехал тёмный поезд Пространства моего В былое время, то есть В отсутствие всего: В отсутствие надежды, В отсутствие мечты... Легко пронёсся между Чрезмерно и почти. Лесной версты вагоны Навстречу мне неслись, Бежали под уклоном, Похожие на жизнь. И мшистые вокзалы Столетних сосняков Грустящими глазами Смотрели из веков На поезд, что проехал Сегодня мимо них, И, словно на потеху, Сложился в этот стих. Кто-то знакомый… ("Полночь. Апрельские звёзды...") Полночь. Апрельские звёзды Тихо рыдают в ночи. Капают, капают слёзы. Ртутью мерцают лучи. Влажная тёплая юность Тьмой безголосой поёт. Зеленоватая лунность Льётся на тлеющий лёд. Кто-то знакомый по чаще Тихо блуждает в ночи. Слышишь, всё громче и чаще В сердце тревога кричит. Слышишь, как сладко тоскует Прошлое в наших сердцах. Кто-то знакомый ликует, Шёпотом славя Творца. Ночи погасшее око Грустью мерцает моей. С нами пространство жестоко. Будет ли время добрей?.. Судеб кровавые жала В детские жизни впились. Может, поэтому мало Длилась беспечная жизнь? Памяти скинув запреты, Выжег нам души пожар, И позабыли мы где-то Детства блистающий шар Знаю – зловещею ночью – Он освещал бы пути. Кто-то знакомый мне очень Шепчет: его не найти! Апрельское Когда мечты, как погорельцы, Пересекают душу вброд. Я слышу шорохи апрельских Зеркальных сумерек болот, Сбежав от чувственных пожарищ В прохладу зыбкую трясин, Где дна тревоги не нашаришь Среди берёз, среди осин. О, эти чахлые берёзы! Как вы нездешни в поздний час: Когда закат роняет слёзы, Я не могу смотреть на вас. И луч заката на осинах Похож на блик небытия; И, словно след сырой лосиный, В лесу блуждает жизнь моя. В потоки странных тёмных строчек Сознанием оттенена, Среди осоки, хлюпких кочек В туманах прячется она. Когда весна коряво, дико Бредёт во мшистой мгле болот, Пространство криком, птичьим криком Меня в грядущее зовёт. Я шёл дорогой тайной… Я шёл дорогой тайной В серебряных лесах, Ведом тоской случайной, Звездою в небесах. Туманные поляны Скрывали от меня Тот мир забытый, странный, В котором времена Сплетались, словно змеи – Грядущее с былым, Где был я добрым, смелым Предчувствием храним. Дремали сладко ели И пела тишина, Сиреневой свирелью, Вином весны пьяна. Я шёл туда, откуда Болотных светляков Мерцающее чудо Простор дарить готов. Туда, где пенье звонкой Полночной тишины И звук печали тонкой Заметнее слышны. Туда, где улыбнутся Покой, восторг, мечта, И губ моих коснутся Палящие уста. Аксиома заката Аксиома заката легка и проста, И прописана солнечным светом На густых временах, на осенних холстах, Но темна и печальна при этом. Теорема рассвета премного сложней И начертана лишь половина На горах и на скалах кочующих дней, Где грохочут событий лавины, Где меж прошлым и будущим – свет января, Невозможное будто возможно, И в созвездий ряды разлагает заря Этот свет, не спеша, осторожно. Злого счастья елей бесконечно лучист, Но дурманит тоски ароматом. Дописав теорему рассвета, учись Позабыть аксиому заката. Одной минутой прошлого храним… Одной минутой прошлого храним, Я выйду в холод поздних дней согретым, Рассею дым, событий скорбных дым, Заставлю дух остаться молодым, И средь туманов сам растаю где-то. Но мысль моя болотным светляком В сырых лесах по кочкам будет прыгать, Пока ночами призрачно кругом, И нет тебя… и грусти жёлтый ком Подвешен, будто лунная коврига, На облаках в конечной пустоте, В молчании трясин, густом, суровом, Где все, кто здесь – чрез миг уже не те… Где нет креста, но все, как на кресте, Где не найти живого звука, слова. И – лишь покой, забвенье и покой Поют ночною птицею о вечном, И нет ни лжи, ни правды никакой В том, что не станет озером, рекой – В болотной жиже, тягостной и млечной. Но мысль живёт – то бликом, то огнём, Шипит в воде, отравленной и горькой, В кудрях дерев колышется дымком, И, снова обращаясь светляком, Кому-то светит с кочки иль пригорка. Кому?.. Тебе, погасшая звезда, Чей свет летит ко мне через парсеки, В иных мирах рисуя те года, Которые пропали навсегда, Где мы клялись быть солнцами навеки! Вода скорбей Студёная вода скорбей Сочится из гнилых трясин... А где-то в мыслях о тебе Судьбы играет клавесин. И времена мои поют О всякой пошлой ерунде - О том, каков он был, уют, Когда весна цвела везде. Когда весна цвела всегда И умирали январи. О, те далёкие года Прекрасны, что ни говори!.. И домик с окнами в мечты, И мая сладкий пирожок - Такой была со мною ты. Нам было слишком хорошо! Но вот беда – в сырой глуши Из почвы кислой, торфяной, Где тихо дремлют камыши, Залепетал родник лесной. Из родника в тоске болот, В змеино-злобной тишине, Холодноватая, как лёд, Вдруг потекла вода ко мне. Туман над ней – как навий яд, Сама она – вода скорбей. Мечты исчезли все подряд, И стало пасмурно в судьбе. Весна погибла в чёрной мгле, Пропала ты во тьме времён; Мне стало тяжко на Земле. Я погрузился в тёмный сон. Но даже в этом тёмном сне Я вижу воду родника: Вода скорбей спешит ко мне. Смеётся смерть издалека. Не надо ничего… Не надо ничего… букет Пылает ярко в вазе. И слово тихое «привет» Я слышу в каждой фразе. Окно. Весна. И небеса. И то – что с нами было… Опять листва… Опять гроза. Легко. Свежо. И мило. И только там, где чей-то сон Гуляет важно, гордо, Закатной грёзе горизонт Располосует горло! Зимней ночью Я за дверью услышал шаги. Постучали в мой дом поздней ночью. За окошком не видно ни зги. Лишь тревоги колючие очи. Слышу стоны за дверью и плач. Женский голос лепечет негромко: «Я замёрзла! огня бы! тепла!.. Тяжела за плечами котомка… Я из дальних пределов иду, Возвещаю о будущей жизни; Одиноким, попавшим в беду Отгоняю печальные мысли. Я скажу, где блуждает оно, Ваше робкое тихое счастье, Сколько жизней прожить суждено, Сколько радостей в них и напастей… Замерзаю. Впустите меня. Из котомки кристалл я достану: В нём заблещут мечтой времена, Беззаботной мечтою и пьяной. И танцующей будет судьба. А миры, что хрустальны и хрупки, К вам с небес прилетят. Ворожба О грядущем – невинней голубки». Я у двери стоял и внимал Этим жалобам тихо, но злоба Заточила внезапно кинжал, И сказал я в безумном ознобе: Убирайся в пределы свои, Не хочу непонятных пророчеств. Знаю – клятвы слепые любви – Суть истоки земных одиночеств. Убирайся! Не верю тебе! Замерзай, оголтелая ведьма! Я не верю, что племя скорбей В состоянье с тобой одолеть мы!.. Слишком горестно стало вокруг, Слишком тягостно и безнадёжно. Словно в чёрный магический круг Я ворвался вдруг неосторожно… И за дверью опять тишина, И рассвета бутон расцветает… Может, правду сказала она, Только правда её не святая! Горчат сырые дни… За далью даль, за болью боль. Горчат сырые дни. Дымят зажжённые судьбой Лиловые огни. А рядом – тихое «хочу» И громкое – «молчи», Верны озябшему лучу В остывшей злой ночи. Качают времена корвет Пространства моего… За светом – тьма, за темью – свет, И больше ничего! И то, что с нами было… И то, что с нами было, И то, что с нами будет – Осенних дней остылых Сгорающая груда. Осенних дней ненастных Шуршали листопады, Я просто верил в счастье, А ты – лишь в то, что надо… Забыли о грядущем, Прошедшее истлело. В нём были наши души, Высокие пределы! Ах, прошлое!.. поляны, Облитые росою. И привкус детства странный. Объятья под грозою… Луна, ручей и полночь. И тени за оврагом. Хрусталь, до края полный Веселья бодрой брагой. Тот мир, что чувством вышит, Разрезала разлука. В былое не гляди же. Обманываться глупо! Ведь то, что с нами было, Как то, что с нами будет – Осенних дней остылых Сгорающая груда. А будет ли лучше?.. Мерцающий храм запоздалого лета Над мёртвой землёю судьбы возвышался, И звонкие чувства слагались в куплеты, Тоске не оставив и малого шанса. И мы под его куполами бродили И слышали юностей поздних хоралы, Но то, во что верили, что мы любили – Последней свечою уже догорало… Я помню – в сады, где петунья покоя Цвела, выходили из храма неспешно, И ловкое счастье незримой рукою Срывало цветы беззаботности грешной. Я помню озёра в саду и прохладу, Времён переспелых огромные вишни – Для мыслей простор и для чувства усладу, Где счастье спокойно, почти неподвижно, Стояло, одетое в пёстрое солнце, И кроткие лилии вальс танцевали. Теперь это помнить нам лишь остаётся. А будет ли лучше? – не знаю!.. едва ли. Тенями играло лето… Тенями играло лето. Лето играло тенями. Солнечные куплеты Были пропеты днями. Были пропеты небом, Лесом, землёй, травою… Ярким полдневным светом. Тлеющею золою… Сердце омыто счастьем - Радужными дождями, В небе порхали страсти Бабочками, мотыльками. Кто-то, смеясь украдкой, Тихо прошёл по лету С пухлой стихов тетрадкой, Медленно канул в Лету. Тонкий и серебристый Пел тенорок июня Арию солнца, листьев, Звонкого полнолунья. Но провиденье слепо. Выжжено всё огнями… Помню, играло лето. Сказочными тенями. Скажи, мой друг!.. Былых огней холодное качание И дым, летящий над сырой золой. Забытых дней скрипучее звучание. Прошедшего разбитое стекло… Скажи, мой друг, зачем же всё тревожнее Над нами бьют в набат колокола? Я с каждым днём всё тише, осторожнее Творю свои обычные дела. Хожу по нелюдимым грязным улицам, И никого!.. ты слышишь, никого! Домишки постаревшие сутулятся И ожидают часа своего… И дым, о Боже, дым клубами синими Бежит, бежит по мокрой мостовой, И вдалеке, свиваясь в кольца, линии, Плывёт над рощей, над её листвой. За городом в лесу, в горчащем воздухе – Я слышу аромат былых времён, Играющих в далёкий мир со звёздами, В тот мир, что мне является как сон. О нет, я не прошу о возвращении В забитое, забытое «тогда», Но Господа молю об укрощении Сил памяти, затем чтоб навсегда Я отказался верить в это прошлое, Что тихой тенью встало за спиной, И чтоб событий яростное крошево Мелькало, словно блики, предо мной! Грядущего стозвонное звучание Пусть оглушит меня, мой прежний мир, И лёгких дней весёлое качание Разбудит счастья солнечный клавир! Кто явился ниоткуда… Ночью тёмной, ночью тихой, Ты, стоящий за спиной, Не буди земного лиха, Не безумствуй надо мной! Я так свято верил в чудо, В сострадание людей До поры, как ниоткуда Ты явился, лиходей. И в унылое ненастье Обратил мои года. Я с тобой забыл о счастье, Мне казалось, навсегда! И когда по переулкам Я бродил неспешно днём, Слышал смех протяжный, гулкий, Обжигающий огнём… И сейчас твоё дыханье Слышу, шум в твоей груди, Будто веток колыханье Где-то рядом, позади. Но сегодня чей-то шёпот Мне донёсся из болот: Кто доставил столько хлопот – Обязательно уйдёт. Видишь, пламя загорелось Посреди седых трясин, Собери всю волю, смелость И ступай к нему один. Совершится снова чудо, Если ты придёшь туда. Кто явился ниоткуда – Тот и сгинет в никуда! Не мякоть судьбы… Не мякоть судеб, а растаявший воск, Не ливни, а лики событий. Кораблики бликами северных звёзд Плывут по просторам наитий. Плывут по просторам печальных сердец – Свидетелей счастья и горя – Туда, где земля бесконечных чудес Омыта люпиновым морем. Там бродит одетое в ясные дни Невинное пёстрое счастье, Лиловых стрекоз возжигает огни И рубит невзгоды на части. Там зависть уснула, гордыня ушла В пространство иных измерений; От чёрных наветов, печали и зла Остались унылые тени. Оранжевый день там струится в ночи, Зимы никогда не бывало. Весёлое время покорно молчит В просторах энмерных кварталов… Смотри: на плече синеглазой весны Поёт нашей юности птаха. Мы молоды! счастливы! мы влюблены! Не знаем, что будущность – плаха!.. К чему же стремятся, к какому огню От горя ослепшие жизни? Их души в мечтах навсегда сохраню До смертного часа, до тризны. Стремятся по росным лугам и лесам В забытую старую сказку… А ты, моя милая, даже я сам – За ними ступаем с опаской... Явленный на Землю… Ты явился снова, Тихий человек – В царстве змея злого Прожигать свой век. Здесь с тобою будет Белая печаль, Плачущие люди, Плачущая даль. На звезде далёкой Твой расчерчен путь, Но судьба жестока: Ты о нём забудь! Звёздными ветрами Ты заброшен к нам, Чтобы горе с нами Пить напополам. Чтобы лабиринты Всех земных дорог С кем-то иль один ты Одолеть бы смог. Но – с тобой одна лишь Белая печаль. С нею и отчалишь В плачущую даль. Полетишь в туманах На крылах тоски В ласковые страны, Что к мечте близки. Но во мгле холодной Посреди болот Нежитью безродной Кончишь свой полёт! Зачем вы, нежити болотные… (поэма) Зачем вы, нежити болотные, Ко мне явились в поздний час. Трясин дыхание холодное Как будто оживляет вас, И вы, забыв свои пристанища, Какие ищете места ещё! Вот вы стоите здесь, на острове, Куда я шёл пятнадцать вёрст, И взгляды тусклые, но острые, Как жала пчёл, как иглы звёзд, В меня, наивного, вонзаете, И звёздно плачут небеса, и те Деревья, хилые, увечные, Что время тихо стерегут, Пролив покой в просторы вечные, Где навий распростёрт уют. Чего хотите вы, нездешние, От человека, злого, грешного! Да, грешен я, и лишь поэтому Вы бродите вокруг меня, Могильным холодом согретые, Лучами лунными звеня. О, эти ваши полнолуния – Страстей загробные безумия! Вот ты, нелепое создание, В лучах луны среди осин! – Зачем рождаешь ожидание И веру в то, что не один В мирах забытых и потерянных Живу я, злой и неуверенный Ни в чём – ни даже в дальнем пламени Иной мечты, иной тоски, Ни в памяти истёртом хламе, ни В потерях, чьи часы близки… На что, на что вы все похожие – Болот бесплотные прохожие?!.. Гляжу: мерцающая женщина, Бела, как магний, нагота, Холодной похотью увенчана!.. Свивает навья красота Непостижимое пленение Из нитей гаснущего тления. Улыбка – влагой напоённая, Теплом ирисовых долин, Веками скорби утомлённая – Во мне рождает страсть и сплин. Но миг один… и тьмой безглазою Она слита с туманом, связана… А это кто? – корявый, маленький – Из топи вылез и исчез – Расцвел цветком горящим, аленьким И озарил болотный лес, Просторы серые, унылые И кочки, схожие с могилами. Меня прозрения лишившие, Виденья медленно бредут. Повсюду пятна, сны ожившие… Как в лихорадке, как в бреду - Я вижу в этом скорбном шествии Тебя, Царицу Сумасшествия. И вспоминаю годы давние И чёрные твои дела. За них в пределы злые, дальние – В долину скорби, бед и зла Перенесло тебя забвение, И я забыл про вдохновение. Хожу сюда по лесу лунному Уже пятнадцать долгих лет: Удастся ль мне, почти безумному, Найти твой дух, найти твой след… Но чем черней была ты ранее, Тем ярче разочарование!.. Звёздный мост (поэма) В тяжёлых вздохах злых трясин Я слышу голос вельзевула, Когда в тоске иду один Туда, где суетность уснула. Туда, где ирисы цветут Слегка шипящим синим ядом И проливают пустоту Тревожной ночи где-то рядом. И кто-то лунный по земле За мной крадётся сладкой тенью, И плачут нежити во мгле, И пахнут сонные растенья… Простор угрюм, простор суров, И заострён луной, как спица, И в многомерности миров Иглой в грядущее вонзится... До горизонта – камыши, Да бугорки корявых кочек В туманной слякотной тиши Жуют сырой тоски кусочек. И – никого… ни огонька… Ни чьей души, лишь тлеет запад. Да с облаков, издалека, Струится странный лунный запах. А на востоке – две звезды: На черни чёткие две точки, И слышен голос: к ним иди И прыгай – с кочки да на кочку. И не спеши: одна звезда – На небе – вовсе не померкнет, Другая – блик звезды, всегда – Напоминание о смерти Когда пройдёшь семь тяжких вёрст, Возникнут звёздные ступени, Ступай на этот светлый мост – Живи в отдельном измереньи. В том измеренье времена Твоим страстям покорны будут, И дней унылых пелена Блеснёт, похожая на чудо! И цепи тягостных причин Падут, мечты освобождая. Судьба рассеет сонм личин, Покорная и молодая. И жизнь, как пенистый нектар, Испита будет не однажды, И никому взамен сей дар – Не думай даже – не отдашь ты! Но не гляди с того моста На воду – там, где отраженье Своё оставила звезда, Иначе времени движенье Преобразуется в круги. В одном ты будешь вечный пленник Жестокой дьявольской руки И раб тоски, страстей и денег, Из года в год, из века в век, Покуда злоба не уснула, – Ты – слабый грешный человек - Вассалом будешь вельзевула. Почему сегодня холод?.. Почему сегодня холод? Почему сегодня мрак? День сомнением расколот, И в душе лютует страх. Слякоть. Осень. Дует ветер. Опустел весёлый сад. А так хочется, чтоб светел Был мой мир, как век назад… Подхожу я ближе к дому, Чую – дверь не заперта. Чую – кто-то незнакомый Ждёт за дверью… Пустота Не бывает слишком тихой, Не бывает неживой. И душе печально, дико, Будто кто пришёл за мной. Дверь со скрипом отворилась, А за нею – чернота, Да страстей погасших стылость. А в углу смеётся та… Та, что время не отсрочит И придёт, когда не ждёшь… А столбцы корявых строчек Смоет дождь. Осенний дождь! Уснувшая тишина Заблудившись между елей, Тонким голосом свирели Разрыдалась тишина, Брагой вечера пьяна. На тропе вечерней, мглистой Сквозь апрельскую весну В мягкой шапочке из листьев Кто-то кликал тишину. Раздавался по туманам Чей-то звонкий голосок Средь густого балагана Оживающих лесов. Оживающих, смотрящих На весну во все глаза, Голосами птиц звучащих И прозрачных, как слеза. И напрасно кто-то кликал Тишину – она спала До зимы в цветенье бликов У елового ствола. Закольцованность Ты видишь ли, как замедляется время Вблизи сингулярностей наших невзгод?.. Когда осыпаются звёзды прозрений – Пустеет энмерных чудес небосвод. И мы зажигаем последние свечи И трогаем памятью чью-то звезду, Которой не стало… утешиться нечем… И мы погибаем в таком-то году. Но дух – нашей плоти – неважный союзник, И он отдыхает до срока, один, Причин и времён переменчивый узник, Пока на планете – лишь рок - господин! Но знаю, что будут иными пространства, Что будет разломана времени клеть, Что выход найдётся из скорбного транса, Лишь нужно немного совсем потерпеть! И долы заблещут иными огнями, И то, что погибло, воскреснет в мирах, Где мы, пресмыкаясь, влачились тенями, Но снова живое рассыплется в прах! И круг превращений, мой друг, бесконечен, Пока атманических сил полнота Горит, будто солнце, но солнце не вечно, Не вечно! ...рассеет его чернота!.. Баллада о двух ирисах В бессмертной болотной глуши Два ириса сонных качаются – Дыхания два, две души, Живут, в постоянстве отчаявшись. Под ночи бездонную песнь, Под чёрною мглой одиночества – Кого же зовут они здесь – Поведать лесные пророчества! Белеет болотная ночь, Болеет, слепая и старая, И лечат её под луной Два ириса сонными чарами. Как змеи, снуют времена, И песня далёкая слышится, Но в полночь встаёт тишина, Лишь ирисы тихо колышутся. За что же Господь две души Обрёк на печаль и страдание?.. Но в их шелестящей тиши, В их гибели – очарование! Восток розовеет уже, И легче, свободнее дышится… Прижавшись душою к душе, Два ириса спящих колышутся. А днём разгорится пожар. Трясина вскипит, запузырится. И в душном огне камыша Погибнут, погибнут два ириса. Больше, чем есть… В каждой игрушке больше, чем есть!.. В каждой игрушке... Грань бытия. Слёзы и плач. Порох и пушки… В каждой слезе плавится лёд смелой улыбки. В белую ткань прожитых дней вшиты ошибки. Сколько осталось? Сколько сбылось? Важно ли это, Если всю жизнь смотрит в тебя ствол пистолета?.. Знаю, что есть больше, чем смерть: нечто такое – Что веселей праздного дня, тише покоя. Но бытие слепо, как ночь в пене заката, И расщеплён в наших сердцах времени атом. И потому скрыто от нас некое нечто, Что – вне пространств, что – вне времён, что – бесконечно! В каждом, кто есть – больше, чем есть; больше, чем было. Чувство и мысль, память и страсть – наши могилы! Припомни прошедшее… К чему эти блики на чёрной стене? Ничто ни тебе не поможет, ни мне. Расколется звёздная полночь! И будут бродить по Земле времена, Как вьюги, как звёздные искорки сна, - В просторе, забвением полном. В лесах – жемчуга, а в лугах – серебро. Молчаньем повенчаны Зло и Добро. О, где вы, искатели правды!.. Так холодно, зябко, что мне не дойти Туда, где скрещаются наши пути; Проблещет свинцовое завтра. И осень, слагая свою пастораль, Рассеет бессмертье, навеет печаль; Сомненья – по кругу, по кругу!.. Но снова кораблик в апрель поплывёт, И снова к весне оживёт небосвод, Послушный апрельскому звуку. И солнечной розы прозрачный цветок Уронит и мне, и тебе лепесток. – Возьми ты его и, конечно, На стену и блики смотри сквозь него. Но если опять, кроме них, – ничего, – Припомни прошедшее нежно! Вот так проходит всё… Вот так проходит август. Вот так проходит всё… И снова зимний Аргус Нас погружает в сон. Но если бы лишь зимний. Но если бы лишь сон: Я стаей снега синей В былое унесён! Знакомый дыма запах. И детства яркий свет. Иди на север, запад… Былого мира – нет! Его давно не стало. А был ли он тогда, Когда все дни устало Тянулись, как года? И каждая минута Вмещала целый день, И важной почему-то Казалась дребедень. Не спрашивай… не помню… Не важно – не был… был… Паркет лучистых комнат… Мой Бог... я всё забыл!.. МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ТРИОЛЕТЫ Метафизический триолет 1 ( - 15 - ) При повышенье измерений – Причины более просты. И мы – не более чем тени – При повышенье измерений. Смотря на горних сил творенья, Легко поймём – и я, и ты: При повышенье измерений Причины более просты. Метафизический триолет 2 ( - 16 - ) Энмерный мир намного лучше: Там упрощён закон любой И предсказуем каждый случай. Энмерный мир намного лучше! И даже истин яркий лучик В нём замерцает пред тобой! Энмерный мир намного лучше: Там упрощён закон любой. Метафизический триолет 2 (второй вариант) ( - 17 - ) Энмерный мир намного лучше: Там упрощён закон любой. Распоряжается судьбой Энмерный мир намного лучше. Предсказан будет каждый случай В том мире с лёгкостью тобой. Энмерный мир намного лучше: В нём упрощён закон любой. (с) Борычев Алексей Борычев