СТИХИ (2001--2021) Алексей Борычев

Кипят котлы июльских гроз… Кипят котлы июльских гроз, Готовя нам с тобою крепкий Настой настурций, калл и роз. Трещат берёзовые ветки. И я стою в грозу у клумб И жадно пью его из кубка Густых небес, от счастья глуп... И день – как белая голубка. И ночь – как чёрное перо Какой-то неизвестной птицы, Летящей из иных миров, Под ноги нам с тобой ложится. Кипят котлы июльских гроз, И закипает всё на свете: И жизни едкий купорос, И грог грехов, и страсти ветер… Я знаю – станет мир иным, И что блестело – потускнеет. Рассеется ль мечта, как дым?.. Нет! Мы ещё придём за нею. Растаял и исчез… Мой мир – растаял и исчез… Он, полон сказочных чудес, Вдруг опустился в родники, Моим мечтаньям вопреки. Мечты прозрачны, холодны, И в них иллюзии одни – Иллюзии былых надежд И счастья призрачных одежд. Вокруг – и сон, и тишина, Болотной лилией пьяна. А там, в осоке – родники, И в них большие светляки Полночных стылых, вязких звёзд. И Млечный путь – по небу мост – Он тоже, тоже отражён. И я от мира отрешён. Стою, вдыхаю эту ночь. Туманы пробегают прочь. И я один… А тишина Густой поэзией полна. И я хочу, чтоб было так Всегда! И чтоб один светляк Упав с небесной вышины, Попал в твои хотя бы сны! Вот я в лесу… А ты лишь там, Где мир отдался городам… Что в городах? – трамваев гул, Да тяжкой похоти разгул!.. Идти к огням… Ничем невыразима эта боль. Да-да, я знаю – так порой бывает: Быстрее пули счастье убивает, И чья-то жизнь играет смерти роль. В печах души остыли угольки, И хлеб добра испечь мы не успели. И нет ни сил, ни даже малой цели. Влекут к себе ночные огоньки, И мы идём на свет, о Боже мой, Мы столько в темноте ночной блуждали, Что позабыли радостные дали, И наслаждались этой вязкой тьмой! Идти к огням… куда! И свет ли это? Быть может, перед нами та же тьма, Кривляется, бездушна и нема, Дразня предчувствием другого света… Сентябрьская свирель Когда поёт прощальная свирель, Играет осень пасмурные гаммы, Ко мне приходит солнечный апрель, Преображая сердца панорамы. И вижу я не зори сентября, Не грустную задумчивость лесную, А, как сияет майская заря Сквозь мглу, где позабыл свою весну я, Сквозь призму отошедших в память лет, Которая навеки потускнела, И потому я блёклый вижу свет, Струящийся нелепо и несмело В просторы тихой осени моей, Молчанием полян заворожённой, На листья, на листы календарей – На мир, ветрами скорби оглушённый. Но так ещё прозрачны небеса, Так глубоки их мысли, темы, чувства, Что наполняются слезой мои глаза, Хотя в душе всё выжжено и пусто! И светлая сентябрьская свирель Лучистые с небес играет гаммы, Смущая ими давний мой апрель. В огне осеннем – сердца панорамы! ЗЕРКАЛА ВЕНОК СОНЕТОВ (С ОБРАТНЫМ МАГИСТРАЛОМ) 1 О наши души - зеркала! На небе кто-то их шлифует До плоских, чтоб передалась Картина мира в них, но всуе. - Наш мир - как твёрдая скала. Она раздавит их. Подует Буран-порок. Он тяжек, буен, Изменит оптику стекла, И зеркала уже не плоски, И отражённый мир - кривой, Как будто бы и неземной! Тебе покажется неброским На все цвета: зимой, весной... Клеймо тебе: "Да ты - больной!.." 2 Клеймо тебе: "Да ты - больной!..", И мучат тягостные мысли, Таинственные злые смыслы... Отягощён путь духа твой! Ты - раб иллюзий (не одной!) Они тебя уносят в выси, А ты не падай с них, держись, и, Хоть ты и тёмен головой, Не бойся ты хулы ничьей, Ведь зеркала души твоей Нам отражают чудо-знанья Иной модели мирозданья. И нам покажут мир иной - Души кривою стороной. 3 Души кривою стороной Ты постигаешь тайны мира. Как драгоценные сапфиры, Они сияют чистотой! Когда в душе царит покой - Твоё сознанье тупо, сиро. Но если страх - тогда пунктиром - Законов замечаешь строй. Их постигай не для людей, Не для секунды, не для мига. Те знания - они важней, Чем вписанные в наши книги. Хоть не Христос ты, не Аллах... Ведь знанья - истина дала! 4 Ведь знанья - истина дала! Войди в лептонные поля! Антенной будь! Лови скаляр Наитий: пусть же опалят Они твой дух... И пусть, смела, Как жало острое шмеля, Пронзит твой ум, восторг суля, Прозрений истая стрела. Потом прозрение оформи Стихом... картиной... кучей формул. - Потомкам - дар. Тебе - хвала! Ведь современник не оценит: Ценнее штамп ему и ценник. А для тебя - одна хула. 5 А для тебя - одна хула, Покуда разум бессистемен. Он твой - на миг, а вечно - с теми, Чьи очень тёмные дела. Но мудрая душа светла. Она, опережая время, Скорбей и бед грядущих бремя Рассеет, как всегда могла Исправить будущность... Постой! - Не мучай душу ерундой И обрати все мысли в небо. - Там боль и радость, быль и небыль Тебе откроются простой Необычайной красотой. 6 Необычайной красотой Блистает мира отраженье В неплоском зеркале, но гений Творит, как солнце - летний зной, Свой мир - осмысленный судьбой, Который ярче, современней. (Миры другие - только тени!) А кто поймёт его?.. - любой! Но хуже тем (а их немало), Чей дух своё утратил жало, На ком клеймо: "Да ты - больной!". Они во власти раздвоений, Их ум не мыслит упрощений, И все повенчаны мечтой. 7 И все повенчаны мечтой, Что духа сила к ним вернётся И воссияет, будто солнце, Их мир, чудесный, золотой. Что делать! - есть закон такой: Чем больше горя им придётся Испить - тем менее на донце Увидят счастья! Но ведь той - И очень малой - счастья долей Они довольные, тем более, Что малое блистает ярче. А то, что было большей частью, - Отдастся гениям, ведь, к счастью, Все гении - смелее, алчней! 8 Все гении смелее, алчней, Чем биллионы тёмных душ. Упрямы гении, к тому ж! Любой в кармане фигу прячет... Но мало их! - а это значит - Испит другими духа пунш, И опустел "вселенский куш", И дух пропал - вот незадача! - Рассеян он по тем умам, Чьи думы - тягостный туман, И он рассеянней тем паче, Что те умы - не лучший мир Питают духом, но - пойми - Твой ум темней, неоднозначней! 9 Твой ум темней, неоднозначней. Не проникает страсти луч В пещеры разума... Могуч Наитий вал он обозначил, Но силы нет для передачи Той информации "под ключ" Другим, и сам ты столь дремуч, Что не видать тебе удачи, И мыслям нету оболочки, Эмоций нет, - и мысль непрочна: Вмиг растекается рекой. Становится витиеватой, Бесформенной, аляповатой, Но вместе с тем и непростой! 10 Но вместе с тем и непростой Покажется ума работа, Покуда думать неохота Тебе, ведь ты ослаб душой... Питает душу дух собой, Но если духа скорбны ноты, - Она теряет в чувствах что-то, И разум - более пустой Становится... Принять решенья Ему трудней. Нет просветленья В сознанье. Тягостный настрой Передаётся на оправы Зеркал, их искажает. Право, Мир изменился! Стал - другой! 11 Мир изменился! Стал другой! Он - непонятней, непривычней И тем от прошлого отличней, Что он зияет пустотой. Ты видишь - он перед тобой, Но ты раздвоен, безразличен, И хоть умён, да непрактичен, И так испуган чернотой Кромешной полумёртвой ночи, Что солнце ты увидеть хочешь Или хотя бы света зайчик В волнистом зеркале души. Но пламя духа не туши - И всё покажется иначе! 12 И всё покажется иначе: Все двойственности бытия Рассеются, и мысль твоя Из двух решений то означит, Что с чувством совпадёт горячим. Теперь дуальности изъян Эмоций волею изъят. Ты постигать прозренья начал Опять - запомни сей момент - Твой дух - тончайший инструмент - Для мыслей чувства опрозрачил. Теперь они - одно звено. Без чувства разуму темно! Пойми: рассудок, он - незрячий! 13 Пойми: рассудок, он - незрячий! И объясняет лишь одно: Что интуиции дано Почувствовать. Сомнений мячик Без интуиций славно скачет... Не может ум, как ни смешно, - Из двух решений выбрать, но - Вариативные задачи Решает! Так успей понять, Что разум с чувствами - родня, И обрети навек покой. Не страсти управляют нами, Не ум, не чувства - не мы сами! Мы отражаем мир душой. 14. Обратный магистрал Мы отражаем мир душой. Пойми: рассудок, он - незрячий, И всё покажется иначе: Мир изменился! Стал другой! Но вместе с тем и непростой... Твой ум темней, неоднозначней. Все гении смелее, алчней, И все повенчаны мечтой - Необычайной красотой... А для тебя - одна хула, Ведь знанья истина дала Души кривою стороной. Клеймо тебе: "Да ты - больной!..". О наши души - зеркала! Чай Просторы трепетных стихий Пронзая голосом печали, Глотает боль мои стихи, И запивает рифмы чаем Перетомлённой тишины, Где растворённые, как сахар, Прозрачны северные сны, Что я смотрел, борясь со страхом… Кругом толкутся времена, Слегка похожие на мысли О том, что в этих давних снах Забыты мною злые смыслы Всего, что мучило меня И боль навеки поселило… Ночная тишь стоит, звеня. И спит уставшее светило. И – слышно – булькает звезда В уже остывшем этом чае, И то, что будет так всегда – Ах, ничего не означает! Ожиданье… Ты пришла ко мне во сне, Черноброва, темноока, А в осенней тишине Тихий голос одиноко Пел о том, что мы с тобой На Земле не повстречались. Протрубил ветров гобой, И две светлые печали На стекло осенних дней Вдруг расплакались дождями, Прикоснувшись к тишине Непривычными тенями… И глядело в полутьму Сквозь туман осенних далей, Оказавшись ни к чему, То, чего давно мы ждали. То, что нас соединить Так старалось, но напрасно, И плескало в злые дни Нам с тобой мечты о страсти. Что хотело вырвать нас Из проклятий одиночеств, Но погас последний час – Стало страшно, Слишком… Очень! И, земной кончая бег, Наше пестуем страданье. Будь же проклято навек Ожиданье, ожиданье!.. И никого, и ничего… И никого, и ничего. Но даже если был бы кто-то – Мы б не заметили его, Найдя вокруг одни пустоты. И если завтра – торжество, А послезавтра – злые скорби, То нам то с этого – чего? – Мы – звук, неслышимый в аккорде! И ты – отсутствие моё, И я – отсутствие твоё же Там, где струится бытиё Кипящим оловом по коже. Там, где бушуют времена, И, подчиняясь им, пространства Дают событьям имена, А нам с тобой – непостоянство… Весна. Акации. Мечты. Предчувствий призрачные знаки – К чему? – Скажи хотя бы ты, На Сердце Болевая Накипь. Но – тишина… а в тишине, В дымы одето и в туманы, Идёт забвение ко мне. Болят невидимые раны… И так всегда, и так везде – И я, и ты, мой друг далёкий – И на Земле, и на звезде Полны отсутствием жестоким! Земные миры Когда я тихо восходил К осенним дням, к тоске востока, Я нёс веселья ком в груди, И забывал, сколь одиноко Мне было в росных вечерах Едва остывшего июля, Когда в придуманных мирах Миры земные потонули. Теперь, когда в тоске восток, И жёлтый воск разлит по свету, Читаю прошлых дней листок, В котором слов о счастье нету, И снова, снова восхожу К пустотам осени бессмертной, К цветному листьев мятежу, Ко временам, густым, инертным. В них просыпаются миры, И улыбаются в дремоте – Земные скорбные дары Из духа, чувства, крови, плоти! Что не делится на три… Час закатный. Фонари Пьют настой сентябрьской ночи… Что не делится на три – Кажется, мешает очень. Ты, подруга, не гляди – Что в углу темно и пусто. Так же, как в твоей груди – Там живёт шестое чувство. И настойчивость моя, И твоя скупая злоба – Свет лучей небытия, Где пребудем скоро оба. А пока ты не дели То, что нА три не делимо, И, быть может, Зло Земли, Скорби – пронесутся мимо! Потому что в час, когда Фонари лакают темень, Легче кажется беда И стремительнее время. И молчание зари Правит мыслями твоими: Что не делится на три – Поделимо меж двоими! Светящееся время… Светящееся время со мною говорит О сказке сентябрей, сверкающих и горьких, О том, что в небесах сгорел метеорит Веселья, и тоска уселась на пригорке. Глаза её грустны, и смотрят в пустоту, В болото серых дней, заброшенных, пустынных. И, глядя на неё, я чувствую тщету, Как чудеса в сердцах, подобно льдинкам, стынут. А сонная тоска мотает головой, И волосы текут сентябрьским листопадом, И мир, такой смешной, нелепый и живой, Становится как дым печей земного ада. Светящееся время вдыхает этот дым, Вздыхает тяжело и кашляет надсадно… Но все, кто был с бедой – уходят от беды. А кто – с победой был – берут беду обратно… Дорогие мои… Это всё очень больно, родные мои. Эта жизнь... эта смерть... очень больно! И о чём бы ни пели весной соловьи – О разлуке ль, о счастье с любовью, – Всё равно это больно, поверьте же мне! Нестерпимо и невыносимо Понимать, как уходят года в тишине, Сколь не вечны и вёсны и зимы! И звучит белый день, как молчанье моё, И безмолвствует ночь, как рыданье. Заунывные песни поёт и поёт Накопившее силы страданье. Потому что так много того, что нельзя, Потому что так многого мало. Вот и песни уж нет! Вот и кончилась вся! Дорогие! Мне вас не хватало… Ночное дитя… Твердеет булат ножевого заката И красные искры летят, Где молотом вечер куют бесенята, Пугая ночное дитя. Оно выбегает из дома, и страхом В глазах его север стоит. Становится прошлое пылью и прахом, Сгорая, как метеорит. Лесной стороною, где факелы блещут, Как призраки ранней весной, – Дитя убегает, где старые вещи Наполнятся вновь новизной. Где в каждом предмете: в сучке ли, в траве ли Скрывается будущий день И ангел играет на горней свирели И бродит рассветный олень. Где в ржавые топи и хлюпкие кочки Скрывается полк бесенят, И солнце в багровой туманной сорочке Смеётся, и блики звенят… Дитя засыпает под старою елью, И сны о нездешних мирах Пугливой и лёгкой осенней метелью Рассеют прошедшего прах! Ноябрьский сонет Чернильная печаль ноябрьской ночи В озёрную пролита тишину, И небеса молчаньем звёзд пророчат Земле – дремоту, лесу – седину. Осенний поздний час, унылый очень. Волками чувства воют на луну. Гуляют сотни, тыщи одиночеств, И каждое зовёт свою весну… В такие миги ясно различимы Нелепости житейской пантомимы, В которой даже лучшие друзья – Не более, чем просто лицедеи. И лживы все мечты и все идеи. Одна лишь верная: скорбеть нельзя!.. Уже двенадцать долгих лет… Уже двенадцать долгих лет В меня струится непогода И горе вычертило след За счастье купленной свободы. И я ничей, и ты ничья, Но воля к прошлому сурова, И в царстве майского луча Цветёт душа; и снова, снова Я говорю лесам: скорей Пропойте песни золотые Под шелесты календарей, Под чувства ясные, простые! Какой ещё певучий звук? Какая млеющая нота? – Симфония былых разлук? Соната птичьего полёта?.. И говорю себе: замкни Контакты долгих ожиданий. В леса озябшие взгляни Очами будущих страданий: Невыразимое людьми Протяжное земное горе – В осенней тягостной любви С огнём бессмертия во взоре! Что осталось... Что осталось? – мгла и сырость, Тихий свет далёких лет. Будто прошлое приснилось И меня как будто нет! Что осталось? – исцеленье Заболевшей тишиной И открытое стремленье К небу сонною луной. Что осталось? Что же будет? Пепел. Дым. Лесной костёр. Люди, где вы? Где вы, люди?.. Сумрак крылья распростёр. Что мгновенье? что весь век твой? – Блика солнечного дрожь. И куда направлен вектор Мыслей, чувств – не разберёшь! Только лёгкая дремота Да осенняя тоска – Ощущением полёта Скорой пули у виска. Что же делать, если просто Не случилось, не сбылось… Успокаивайте звёзды Накопившуюся злость! Фрагмент из 90-х... Те же краски, те же звуки. Тот же чахлый небосвод. Встречи. Радости. Разлуки. Беспокойство. Торжество… Помню: лето, паркий полдень. Солнцем комната полна. В муках корчится эпоха. Загибается страна… Те, кто надо – по науке Обещают сто свобод. Но над всеми - те же звуки, Тот же чахлый небосвод. Так и будет, кто бы, что бы Не сулили нам с тобой, – Вместо терема – трущобы, Вместо рая – ад земной! Ты помнишь!… Я часто возвращался в те места, Где - помнишь - тонкий луч, смеясь, светился, Где серый день осенний заблистать Умел для нас двоих, и, будто птица - Серебряным крылом, скрывала явь Всё чёрное, ползущее - представь!.. Представь, как нам с тобою хорошо, Как несравненно чудно, славно было... Как сказочник под Новый год пришёл, Такой смешной, но всё же очень милый! Как ты смеялась... Ветрами трубя, Смеялось небо, глядя на тебя... Мы шли по синему спокойствию в леса, Где розовел январь пушистым блеском, Морозно было, слёзно, и в глаза Друг другу мы смотрели долго... С треском Слегка качались сосны... Январи Чудесные Господь нам подарил! А лето... не забыла ты его, Оно ведь тоже нашим было, лето! Сиянье красок, звуков торжество. Скажи, ты помнишь, помнишь ли вот это: Мы за грибами шли в такую рань В дремотную лесную глухомань! Еловый август тёмной стороной По мшистой чаще шёл за нами следом, Слегка вздыхая мятной тишиной, Окутав лес туманным парким пледом... То мухомор, то белый гриб, то груздь Рассеивали будничную грусть. Ты помнишь - иволга пытала тишину Сырых лесов, где мы с тобой гуляли, Свирелью времени, аккордами минут, И мир - то золотым, то ярко алым Врывался к нам в сердца, струясь вином По венам, обжигая счастьем, но... О чём же я!.. ведь было лишь два дня: День-гробовщик и подлый день-убийца. А между ними - чья-то воркотня, Которая нам даже не приснится! Но день-убийца - как же он красив, Налил нам яд, о прочем не спросив. Он в зеркалах печали отражён, Тот день, далёкий, чувственный, забытый И памятью от сердца отлучён. Потерян в пустоте лихих событий. Лишь иногда по снегу жёлтый луч Зимой гуляет, ярок и певуч!.. Белое солнце. Рассыпчатый снег… Белое солнце. Рассыпчатый снег. Тающий лёд на земле. Прошлое вижу как будто во сне, В белой мерцающей мгле. В белом сиянии прожитых дней Замок забытой мечты, Яркое детское небо над ней, Светлая добрая ты… О, голубеющих дней пастораль, Слаще звучи, не стихай. Слушает звуки притихший февраль, Внемля волшебным стихам. В них колыхается солнечный блик На апельсинном снегу, По небу тихо плывут корабли В край под названьем «Могу». Я возвращаю далёкой весне Песню и солнечный день, Белое солнце, рассыпчатый снег, Счастья поблекшую тень. Где то в иных временах, именах Прошлое будет цвести. Что же, являйся хотя бы во снах! Тяжки земные пути! Мария, ты слышишь!.. Мария, ты слышишь, как полночь крадётся Пушистыми лапами лунного света Туда, где восходит, как сонное солнце, Над чёрной судьбой - вдохновенье поэта. Туда, где кораблики лунных видений Роятся всё гуще, и чётче и ярче, Где в прятки играют лиловые тени, И где открывается времени ларчик. И бродят забытые слабые души, Которых и помнить то мы перестали По лунным полянам, покой не нарушив, Похожи на блики в энмерном кристалле Мария! Ты слышишь, как полночь смеётся, Шальная весёлая майская полночь – Мерцанием звёздным, каскадом эмоций, Чьих блеском пурпурным весь май переполнен. Но это на время, короткое время: Спадает с весенних миров позолота. И осень – ты слышишь, Мария, – не дремлет. Открой: не она ли стучится в ворота!.. Свивается нить… Тогда мы отца хоронили. Поехали мать хоронить. Из крови, из неба, из пыли Свивается тонкая нить. Сворачивается петлёю. Подвешивается на крюке. И пахнет сырою землёю Судьба, будто камень в руке. И смерти бескрайнее око В меня из бессмертья глядит. Октябрь – непременно жестокий. Декабрь – так и вовсе бандит! И май! – ты же знаешь, ведь он же Тебе надевает петлю На шею, былое итожа, И вкрадчиво шепчет: люблю... А осенью бродит бесснежье По тем погребальным лесам, Где бегала прежняя нежность И призрак веселья плясал. Сегодня былое забыто, Оплакано, погребено. На горькой закваске событий Настояно злое вино... Лиловая искорка жизни На чёрных полотнах времён... Слеза окаянная, брызни! Приди, ожидаемый сон!.. Тогда мы отца хоронили. Поехали мать хоронить. Из крови, из неба, из пыли Свивается времени нить. Свиваются пламя и небо, Свиваются вечность и миг. Поедем до первого снега Чрез поле и лес. Напрямик... Декабрьская смола В ручьях мороза тихо слышно Журчание декабрьских смол, Когда в пространстве неподвижно Цветок отчаянья расцвёл. По высохшей реке удачи, По позабытым голосам, Они текут, смеясь и плача, Искрятся полднем по лесам. Их капли – солнечные блики. Их запах – стылый цвет небес. Январь суровый, многоликий Под их журчание воскрес… Смывая тяжкие глаголы Со строк рассеянной судьбы, Текут декабрьские смолы Туда, где дали голубы. Где сосны вышили крестами Снегов сухое полотно, Где в синем севера кристалле Цветенье зим отражено, Где времена глухи, жестоки Пронзают тишиною лес И зорь кровавые потоки Стекают с лезвия небес. Но даже здесь я различаю Журчание декабрьских смол... А в небе долгими ночами Играет звёздами Эол. Оранжевый уют (поэма) Я проходил хрустальные пространства, Где билось сердце осени, даря Покой, но ветер нёс протуберанцы Иных высот, деревья серебря Светящимися звёздами былого, Пространство было жёстко и лилово, И запад поедавшая заря Вкусила горькой плоти октября. Когда блестящий шелест листопада Баюкал даль густых сырых лесов, К реке я вышел, будто бы так надо, – Мне к ней прийти, – и девять голосов Мне повторили: «В воду погляди же, И станет цель твоя казаться ближе.» Но страшно стало, как перед грозой. Луга блестели снежною росой. Я закричал, что цели не имею, Что время перекрыло все пути. Что суть моя вмещается в идею Идти в пространствах, просто так идти! Что череда часов, годов столетий Стоит стеной, и нет того нелепей, Чем вдоль стены, как червь слепой, ползти. Мы все во временах, как взаперти! И девять голосов смеялись долго, Колебля смехом сферы всех пространств. И мысли были злые, будто волки. И я молчал, впадая в некий транс. И лишь река, светла и безучастна, Откуда и куда текла – неясно. Смеркалось быстро. Тени от костра Плясали дико. Ночь была остра. И вдетая в неё тугая вера, Что состоится радостный маршрут В оранжевых мирах, без скуки серой, Вне времени, туда, где и не ждут Меня земные тяжкие оковы И люди, что всегда предать готовы. Где лишь один оранжевый уют, В котором даже птицы не поют… Та вера прошивала ткань сознанья Иглою ночи, штопала мечты (О сказочно высоком мирозданье – Приюте красоты и доброты), Разорванные лезвием страданий, Заточенном чугунными годами Земной велеречивой суеты… Костёр потух. Сквозь частые кусты Смотрело утро. Заревом пылая, Лиловое пространство снегом жгло Весь жёлтый мир, а метрика былая Сворачивалась в кокон. Под уклон К несбывшемуся пало в темень время. А паутина низших измерений, Блеснув прощальным светом, как стекло, Рассыпалась, укрыв добро и зло. Меня вела по выпавшему снегу Сверкающая утра полоса. И плавило свинец сырое небо. Былых миров качались полюса. Сквозь снежный шёпот шёл туда, где смело Пространство пело и оранжевело. Река струилась рядом, а в лесах Посмеивались чьи-то голоса. Я оглянулся… Я оглянулся – пропасть за спиной. Гудят, дымят былые времена. И звёзды, нарисованные тьмой, Иные называют имена. И нет ни блеска, Боже, ни огня В туманной черни прошлого, и даже Никто не видит в тягостном пейзаже Забытого, счастливого меня. Я оглянулся – пропасть за спиной. Над нею слабый свет и облака… И мир иной, знакомый, но иной Вонзает шпиль бессмертия в века. К чему смотреть в грядущее, к чему? Когда оно само в глаза заглянет, Придя ко мне в оранжевом тумане. Прокисших вёсен дар его приму! Я оглянулся – пропасть за спиной. А впереди – высокая стена. Идут снега. Шершавой тишиной Прошита их тугая пелена. О, так всегда грядущее идёт – Снегами – сокращая расстоянье До той стены, где блеском расставаний Сверкает лёд, Прощаний скорбный лёд! Знак и Свет О Свет, блуждающий во тьме, приди, приди ко мне! Зажги в душе моей огни. В полночной тишине Во мрак не удаляйся! Рассей напевную печаль кочующих полян В крученьи сонной синевы по млеющим полям. И – улыбнётся май сам! Твои огни в зрачке луны, пространством зажжены, Влетают бликами тревог в простые птичьи сны, На искры разлетаясь, А в чёрных водах немоты, где прошлый мир живёт, Взрезая память плавником, из тьмы ко мне плывёт Восторженность святая… О Знак, блуждающий во тьме, приди, приди ко мне, И заостри осколок сна предчувствием камней, Из прошлого летящих В мои седые времена, где столько тьмы и сна, Что в нерастаявших слезах стоит моя весна В подлунной спящей чаще. И пусть осколок режет лёд того, что и не ждёт Мои года, мою печаль, мой тёмный небосвод, И скрежет будет слышен! – Я знаю – только я проснусь, и колыхнётся грусть. Я знаю всё!.. я изучил! …я помню наизусть! Мой голос неподвижен. И только прошлого струна, она одна слышна! Звучит для вас, Огонь и Знак, терзая времена, Идущие оттуда, Где позабыты голоса блуждающих чудес, Но где краснеет полоса блистающих небес, Похожая на чудо! Всё будет хорошо… Всё будет хорошо, Когда тебя не будет… Наденут счастья шёлк Совсем другие люди. Совсем другой январь... Совсем другие лица... И всё не так, как встарь – Иначе повторится. Иная суета. И смех. И разговоры… Но, видно, неспроста Повторы всё, повторы… И в коридорах тьмы Опять блуждают души, А лучшие умы Опять бездушье душит. Опять. Опять. Опять – По кругу всё, по кругу. И те, кто вместе спят – Забудут друг про друга. Но где-то далеко, В кружении вселенных Разрушен дикий ком Зацикленности тленной. И там горят огни Совсем иного счастья. К ним сердце протяни, Земных скорбей участник! И сразу попадёшь В совсем иные веси, Где вся людская ложь И унции не весит. Всем станет хорошо, Когда тебя не будет. Забудь!.. Они ещё Земные злые люди! Трещат берёзовые дни… Трещат берёзовые дни В весенней печке. В дугу сливаются огни Закатной речки. Апрель – разбитое стекло Зимы - по скверам. И неба сонного крыло С надеждой, верой. В закатанной палевой тиши Всё бродишь где-то, И – хоть на небе напиши: Скорей бы лето! Ночей апрелевых полёт Прозрачный, лунный. И по утрам всё гуще мёд И звонче струны! Осинок облачная блажь Кольцом совьётся, Когда на утренний этаж Вернется солнце. И новый блеск, и новый звук Возьмут начало, Покуда от метелей, вьюг Зима устала. Опята Приснились опята в листвяной глуши, И дождь моросящий, и сонные блики. – То место грибное, куда я спешил За тихим покоем, лесным, невеликим. И бабочка сонная, в каплях дождя – На пне отсыревшем дрожащее тельце… Я липовый листик сорвал, проходя, И крылья прикрыл со сноровкой умельца. И влажные звуки на землю лились, И пар восходил к небесам, а сквозь тучи, Пронзая лилово-белесую высь, Бежал по кустам лихорадочный лучик. И стало светло, будто не было туч, И душный озноб, заполнявший пространство Клубами тумана, тягуч и липуч, Алмазами лёг на лесное убранство. И липы дышали сырою землёй, И тихо смеялись берёзы, осины, И птичьего гама цветное стекло Покой осветило, еловый, лосиный. И я оглянулся: на каждом стволе, На каждой коряге, сырой и замшелой, И даже местами на мокрой земле Опята глядели, нахально и смело. Лесной одноногий забавный народ Меня окружил, и до позднего часа Сражался я с ним… ах, какой же был год?.. Теперь не припомнится с первого раза! Частушечка Раньше мне жилось прекрасно, А теперь совсем ***во. Вам же, ****и, всё воздасться. Помяните моё слово Прикрой прошедшему глаза… На куст серебряной сирени Пролилась лунная слеза. Как тяжко ночью дышит время!.. Прикрой же прошлому глаза. Когда теплеет поздней ночью, Декабрьской ночью, и в лесах Тебя высматривают очи, Закрой прошедшему глаза! Хотя оно тебя любило, Померкла чудо-бирюза, И что мертво - совсем не мило, Так и прикрой ему глаза! Когда в кудрях весенних время Качает счастья полюса, Забыв былые все прозренья, Закрой прошедшему глаза. И пусть мелькает яркой искрой Былого лета стрекоза – Забудь о прошлом лете быстро, Прикрой прошедшему глаза. Оно по сердцу навью бродит, Мертво, как снега полоса, Но кажется теплее вроде… А ты закрой ему глаза! Хотя под сердцем сладко очень, Так сладко, что терпеть нельзя – Закрой, закрой былому очи, И не гляди ему в глаза Ты чуешь этот трупный запах Струится к звёздам, в небеса: Оно гниёт, как тлеет запад. Прошу, прикрой ему глаза, Чтоб не смотрело звёздной дрожью, Вернув былые голоса, Нагнись над ним, и осторожно Прикрой алмазные глаза. И пусть пред этим отразится В них целый мир, твой детский мир, К тебе оно не возвратится – Ни блеском грёз, ни пеньем лир! Север Распустилась незабудка Расцветающего дня, И не страшно и не жутко В царстве снега и огня. И теперь я вижу север, Капли солнца на снегу. Белых дней пушистый клевер Собираю, как могу. Слышу север, вижу север… Север, я к тебе иду. Зёрна будущего сею, Рву былого резеду. Вижу север. Север звонче И желаний и тревог. Выстрел. Вой собаки гончей. В небеса – сердец рывок. Хрупкое рукопожатье Замирающих времён. На забытой снежной гати Пламя гаснущих племён. И живых огней движенье В те места, где нет меня, Где века идёт сраженье Темноты, снегов, огня. Слышу север, вижу север… Север, я к тебе иду. Зёрна будущего сею, Рву былого резеду. Север. Север. Север. Север… В глаза уставшей осени смотрю… - 1 - В глаза уставшей осени смотрю, В тревожные дымящие сосуды, В которых смерть вскипает на ветру И плавают последние минуты Отчаянного смеха летних дней, Где мир казался легче и добрей. Окно. Звезда. И больше ничего! Лишь пятна – пятаки воспоминаний На полотне пространства моего Краснеют, обращаясь именами Всех тех, кого я помнить не хочу. И я тушу забытую свечу. - 2 - Из памяти в меня глядят леса, Смеются птичьим смехом и свободой, Искрятся изумрудные глаза Лучами золотого небосвода. Но памяти бледнеет полотно, И снова осень смотрит мне в окно, Терзая беспокойством сердце мне, Крылатая и чёрная, как ворон, Ворует блеск былого в тишине, В предсердие проникнув наглым вором Сквозь стылый звон холодного окна, Где даже ночь, и та – едва видна… В глаза уставшей осени смотрю, В тревожные дымящие сосуды, В которых смерть вскипает на ветру И плавают последние минуты Отчаянного смеха летних дней, Где мир всегда – и легче, и добрей. Лето смеётся… Лето смеётся. Оранжевых точек Над многомерною бездной не счесть. Сладок и приторен счастья кусочек. Вечер – как некая тайная весть. Сколько оставлено! Сколько забыто!.. Бродит усталое сердце по снам. Вечности кубок, никем не испитый, Льётся событьями по временам. Кто-то ушёл, и едва ли вернётся. Влага былого горчит на губах. Где-то в глубинах былинных колодцев Бьёт родниками водица-судьба. Лето смеётся. Но тяжко дыханье В дыме просторов горящих болот. Пробуй молчать песнопеньем, стихами. – Слово крошится, как тающий лёд! Апрельский трубач Распахнуты окна. Апрельский трубач, Сыграй нам берёзовый вечер, Пока не ворвался полночный палач, Печалью мой мир изувечив. Пока не забился в агонии звук, Сражённый ночной тишиною. Сыграй, мой свидетель скорбей и разлук, Ну что-нибудь звонко лесное. Сыграй, как смеётся, лепечет ручей, Как солнечный день угасает, Как время поёт у весны на плече Оранжевыми голосами. Сыграй рыжеватый апрельский снежок И ржавое солнце заката, Чтоб стало небесно, чтоб стало свежо, Как было, как было когда-то. – Когда лиловатые тени скрестив, Две тёплые тихие тени, Просторы играли такой же мотив, Далёкий, забытый, весенний! Я слышу – играешь!.. Играй, дорогой! Спеши, потому что осталась До ночи холодной, до ночи густой Такая ничтожная малость! Полдневный романс Хрупкая девочка Оля. Ромашковый лес. Слитки июльского полдня сверкают над нами. Синие птицы слетают с белесых небес. Мир наполняется снами, прекрасными снами... Белые, жёлтые в небе плывут облака. Красные, синие бабочки. Пчёлы. Стрекозы. Озеро. Солнце. Кристальный ручей, как река. - Чёток полуденный час, нескончаемо розов. Оля, ты слышишь, как сладко поёт глухомань! Оля, ты видишь, как волны, зелёные волны Нас увлекают в ленивый дремотный туман, Счастьем, покоем, свободой заманчиво полный. С дальних полян прилетает сюда ветерок - Может быть, это рыдание чьё-нибудь, Оля - Слёзы того, кто почувствовать счастье не смог, И догорел в беспорядочном пламени боли. Вот по травинке ползёт непонятный жучок. Вот, где-то там, далеко, тихо стонет кукушка. Как на душе от всего горячо-горячо!.. Жаль, это время с тобою - для сердца ловушка! А надо ли!.. Детства пшеничные рученьки Долго тянулись за мною. Утро. Весёлые лучики. Тихое счастье земное. Стёкла оконные бликами Голову сонно кружили. А за окошком пиликали Вёсны, как вечность, большие. В дали звенящие, струнные Я уходил на рассветах, Где разноцветное, юное Пело свирельное лето. Помню, я помню (а надо ли?..) Вечера влажного грёзы. Помню, как нА небе плакали Мятные душные грозы… Надо ли, надо ли, надо ли Помнить об этом и думать… Чувствую тление падали… Осени чёрное дуло… Детство, за мною бежавшее, Будущим в сердце убито. Память, меня согревавшая! Слышишь, былое забыто! Холодный апрель 2015-го... Апрель молчал. В лесу под солнцем Роились снеговые мухи. Облитый блёклой тусклой бронзой, Томился лес… Как злые духи, Сквозь сеть дерев прохлады токи К земле навязчиво стремились. И травы те, что только-только Из тьмы сырой на свет явились, Болели, чахли, умирали. Стволы берёз светились тихо Больной чахоточной печалью. И было странно, даже дико Апрель больным и скорбным видеть. И этих мух блестящих рои… И этот холод, что не выйдет Никак из леса, а порою Позёмка снежная закрутит, Да так уверенно и смело, Что ветка каждая и прутик В узор сплетаются умело. – Огнём горят, холодным, жёлтым. И солнце белое тревожно Роняет семечки под ёлки, Несмело, тихо, осторожно… Апрель молчит. И только небо Невероятными тонами Цветёт и зреет так нелепо, Что непонятно, что же с нами Будет… Ночной романс Срывая тихо пуговицы звёзд С небесного изношенного платья, Разделась ночь. Восток красив, но прост, Раскинул перед ней свои объятья И целовал смелеющим лучом, Восторженно, легко и виновато, И била страсть из тьмы седым ключом, Как – помню – и в моей ночи когда-то… Тебя я помню, лунная моя! И слезы… и лианы грёз лучистых… Кому в пределах злого бытия Теперь мерцаешь чёрным обелиском? Я помню, как пульсировал апрель! Как май сгорал в лучах твоих неярких! Ты где?.. Ты где?.. Молчит твоя свирель. Лишь память шлёт дешёвые подарки. Но нет дороже их… Конечно, нет! Обрывки вёсен… памятные даты… А ночь своею страстью сжёг рассвет, Но тьма воскреснет в похоти заката! Наши вечности Чего молчишь… за темью снова тьма! И зеркало, разбитое в прихожей. Осколки на мечты мои похожи. А за окном – зима… опять зима! Чего молчишь!.. Скажи хотя бы то, Как провела очередную вечность? Как вечности похожи… это нечто! А ты стоишь. Снежинки на пальто… Сколь бЫстры эти вечности у нас! И с каждым днём и годом – всё быстрее… Я помню снег на липовой аллее. И солнце юное… Ах, Боже, сколько раз Мы вечности встречали, провожали, Вдогонку бегали за ними, а теперь… Одни круги обид, невзгод, потерь, Да истин потускневшие скрижали. Вот ты пришла. Откуда. И зачем. Плевать на все вопросы и ответы! Я закурю на кухне сигарету, И погляжу, как в утреннем луче Трепещет мир, где ты сияешь! Ты!.. Я полагаю, что бесчеловечно Опять нести всю муть про это «вечно». Как будто снова все мы у черты, Где было всё, и вдруг всего не стало И зеркало разбитое лежит. И солнцем утро зимнее грозит, Лучами в нас стреляя как попало… Дубы Земля – пространство. Время – небо. А между ними – ткань судьбы. Во мгле событий злых, нелепых Чернеют прошлого дубы. Они растут, как дышит время. – Они – почти что не растут! Они – погибшие мгновенья Того, что было раньше тут. И в темень детскую стремятся Их корни, в вязкий перегной… Звезда, чей номер триста двадцать, Обозначает путь земной. Деревья к небу ветви тянут К звезде, чей путь неизменим… Смеётся старость, будто спьяну, Над миром прошлым молодым. Земля – пространство. Время – небо. А между ними – ткань судьбы. Во мгле событий злых, нелепых Чернеют прошлого дубы. (с) Борычев Алексей Леонтьевич