ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

*** Век бы слушала, два бы слушала кричащее тишиной. - Отвергнись себя, возьми Крест свой, следуй за мной. Крест, как цвет глаз, как отпечатки пальцев, язык родной. Тяжёл мой крест, но всегда за спиной. Крест не надо искать, его дали в роддоме ещё, словно бирку на ручку родившегося малыша. Вместе с мамой, с грудным молоком, цветом щёк, через крест можно думать, влюбляться, дышать. Всё есть крест – исцеленье, болезнь, грех и путь. Так смирись, так уймись, так унизься, что тише всех будь. Я слезами своими почти залила полстраны, я навыла торнадо на сорок столетий вперёд. Лишь одно заклинаю: о, не было б только войны, как та бабка там возле ларька, что редис продаёт, какие же тощие руки – они её крест, с облупленным лаком такие же пальцы мои. У вора свой крест, у того, обворован кто, крест, и нищенство – крест, и богатство, и крест – Эверест. Награда, что крест, ты себя пожалей – не бери! Что может быть хуже Мамая, Батыя, Орды к тебе самому? Нет ни враг, ни предатель – сам ты! Тщеславье, гордыня, кичливость, невежество, лесть. - Не надо, оставьте, сама донесу я свой крест. Вот Чёрная речка моя, камыши, ковыли… Крест – это возможность очистить, возвысить любя, содрать кожуру там, где сердце до нежной любви. Затем вознестись не в чужих, а в своих во гробах. Нельзя называть человечьи стихи, что вы, что? Ни Марьина роща, ни башня – Алёниный прах. как будто бы крест подменить, застрелиться в висок. О, как сиротлив, бесприютен не птичий ваш взмах! Ущербен лишь тот, кто хотел обокраденным, быть, насыщен лишь тот, кто насытил иных, напоил. Богат, кто другим всё раздал, все семь пядей со лба и глыбы простора, и горы, закаты свои. Несу я, несу я, несу я, и не надоест облупленный, ржавый и слева надтреснутый крест. В него предавали. В него отрекались. Куда ж ещё предавать, отрекаться и бить по лицу? Страна, но – моя! Изменщик-герой, но хорош. Как первая «Волга», как первый японский «Дацун». Как первая жизнь, а за нею другая, вот так. Бери меня в руки, где с пальцев ободранный лак. В раю нераспятых и днём да с огнём не найти, в аду не умученных, скорбных, молящих, где взять? Лишь только подставить плечо им, хотя не ахти плечо моё женское. Знаю, иначе нельзя. Предавшему – руку. А лгавшему – сердце моё. Моя благодарность за ложь, за обман, за враньё. Иначе бы крест неподъёмный был из крестовин. А тот, что несу мне под силу. Лишь он мне один.